Тимка   ::   Горький Максим

Я смотрел на мизинец Тимофея, жалобно высунувшийся из грязи, на его вспухший затылок,- дождь гладко причесал жесткие волосы, и под ними было видно синюю кожу.

- А где Кешин? - вдруг закричал огородник.- Зовите его!

- Сейчас я схожу,- услужливо предложил дьякон и пошел, тяжело шлепая по лужам босыми ногами. Я отправился за ним. На дворе дьякон тихонько сказал мне:

- Конечно,- это Хлебников... верно?

Я промолчал.

- Ты как думаешь?

- Не знаю кто...

- И я не знаю, конечно. Кто-нибудь убил же! Без озлобления - не убьешь. А кто злобился на него? Ага!

Дверь в квартиру Кешина была не заперта, мы вошли, оглянулись,- в полутемной комнате было тихо, пусто.

- Где же он? - бормотал дьякон.- Эй, Кешин!

На столе у окна, освещенная солнцем, лежала маленькая книжка, я взглянул в нее и прочитал на чистой странице крупные угловатые слова:

Обупокоенiи

новопреставлиннаго раба Семенна,

- Смотри-ко,- сказал я дьякону.

Он взял книжку в руки, приблизил к лицу, прочитал запись вслух и бросил книжку на стол.

- Обыкновенное поминанье...

- Его тоже Семеном зовут.

- Ну, так что? - спросил дьякон и вдруг посерел, вздрогнул, говоря:

- Стой - новопреставленного? Ново... Он выбежал в сени, на что-то наткнулся там, загремел и дико зарычал:

- У-у...

Потом в двери явилось его туловище,- он, сидя на полу, протягивал руку куда-то в сторону, пытался выговорить какое-то слово и - не мог, дико выкатывая обезумевшие глаза.