JК
Тимка :: Горький Максим
Страница: 8 из 20Их старшАя, костромичка лет пятидесяти, крупная и сильная, с кумачным лицом и наглыми глазами, просила его певуче, слащаво:
- Ну-ко, спой-ко ты нам, соловеюшко наш хроменький!
Он охотно пел, и огородницы наперерыв предлагали ему свои бабьи услуги - починить рубаху, выстирать ее. Он даром чинил квартирантам Хлебникова лохани, кадки, ведра, но во всем, что делалось им, не было заметно увлечения, он относился ко всему - удивительно равнодушно и жил точно во сне.
Говорил мало, неохотно и неумело,- всегда что-то не то, чего ждешь. В общем Тимка был фигура невеселая, но всё же до него люди в доме Хлебникова жили сердито и мрачно, а теперь - с утра Тимка передразнивает огородниц, целый день около него вертятся и орут внучата Орловой, хохочут жители, а Кешин, неутомимо набивая обручи, как бы руководит всеми звуками, но остается недосягаем волнениям, вносимым Тимкой.
По вечерам, во дни плохой погоды, Тимка является ко мне на чердак пить крепкий калмыцкий чай с баранками и слушать чтение стихов. Стихи он любит, но читать их сам не решается, хотя и хорошо знает грамоту.
- А ловко складено,- говорит он, выслушав стихотворения.
- Возьми, почитай!
- Нет, не надо...
- Почему же?
- Больно много написано, до середки дочтешь - начало забудешь.
- Да ведь здесь почти на каждой странице особое напечатано.
- Нет, не надо,- упрямо твердит Тимка.
У него в зеленом сундучке, расписанном пунцовыми цветами, накоплено много "песенников" - листовок, но они ему не нравятся.
- Не те песни,- говорит он.
- А тебе какие нужно?
- Получше.
- Ну-ко, спой-ко ты нам, соловеюшко наш хроменький!
Он охотно пел, и огородницы наперерыв предлагали ему свои бабьи услуги - починить рубаху, выстирать ее. Он даром чинил квартирантам Хлебникова лохани, кадки, ведра, но во всем, что делалось им, не было заметно увлечения, он относился ко всему - удивительно равнодушно и жил точно во сне.
Говорил мало, неохотно и неумело,- всегда что-то не то, чего ждешь. В общем Тимка был фигура невеселая, но всё же до него люди в доме Хлебникова жили сердито и мрачно, а теперь - с утра Тимка передразнивает огородниц, целый день около него вертятся и орут внучата Орловой, хохочут жители, а Кешин, неутомимо набивая обручи, как бы руководит всеми звуками, но остается недосягаем волнениям, вносимым Тимкой.
По вечерам, во дни плохой погоды, Тимка является ко мне на чердак пить крепкий калмыцкий чай с баранками и слушать чтение стихов. Стихи он любит, но читать их сам не решается, хотя и хорошо знает грамоту.
- А ловко складено,- говорит он, выслушав стихотворения.
- Возьми, почитай!
- Нет, не надо...
- Почему же?
- Больно много написано, до середки дочтешь - начало забудешь.
- Да ведь здесь почти на каждой странице особое напечатано.
- Нет, не надо,- упрямо твердит Тимка.
У него в зеленом сундучке, расписанном пунцовыми цветами, накоплено много "песенников" - листовок, но они ему не нравятся.
- Не те песни,- говорит он.
- А тебе какие нужно?
- Получше.