JК
Титаник плывет :: Юденич Марина
Страница: 277 из 302Но позже решил, что судьба вдруг раскаялась всобственных кознях и решила таким образом компенсировать ему неприятности минувших дней. Но как бы там ни было, это произошло.
Двери главного ресторана гостеприимно распахнулись двадцать минут назад.
Шумная толпа, несколько более возбужденная, чем обычно — надвигалась все же такая ночь, — хлынула в нарядное, ярко освещенное помещение.
«Здесь безраздельно царит Людовик XVI. Стены обшиты светлым орехом. Огромные — в три пролета — окна задрапированы ярким шелком. Блеск хрусталя и чернь старинного серебра. Белоснежные скатерти и нитяные перчатки официантов…»
Так писал он в первом материале, посвященном «Титанику».
Мог бы написать и лучше. Рассказать о таком великолепии следовало гораздо выразительнее. Ничего не поделаешь — голова Боба Эллиота в те дни была занята проблемами, страшно далекими от вопросов дизайна.
Людской поток между тем растекался по залу узкими ручейками — публика спешила занять свои места.
Боб огляделся и, не заметив ничего, что можно было бы отметить в следующем репортаже, направился к своему столику.
Именно в этот момент хрипловатый женский голос окликнул его по имени.
Эллиот обернулся и… остолбенел.
Долли Дон, скандальная примадонна, сатанеющая от одного только вида фотообъектива, — фурия, вечно конфликтующая с прессой, зачинщица самых безобразных потасовок с репортерами и папарацци, призывно махала ему рукой.
Двери главного ресторана гостеприимно распахнулись двадцать минут назад.
Шумная толпа, несколько более возбужденная, чем обычно — надвигалась все же такая ночь, — хлынула в нарядное, ярко освещенное помещение.
«Здесь безраздельно царит Людовик XVI. Стены обшиты светлым орехом. Огромные — в три пролета — окна задрапированы ярким шелком. Блеск хрусталя и чернь старинного серебра. Белоснежные скатерти и нитяные перчатки официантов…»
Так писал он в первом материале, посвященном «Титанику».
Мог бы написать и лучше. Рассказать о таком великолепии следовало гораздо выразительнее. Ничего не поделаешь — голова Боба Эллиота в те дни была занята проблемами, страшно далекими от вопросов дизайна.
Людской поток между тем растекался по залу узкими ручейками — публика спешила занять свои места.
Боб огляделся и, не заметив ничего, что можно было бы отметить в следующем репортаже, направился к своему столику.
Именно в этот момент хрипловатый женский голос окликнул его по имени.
Эллиот обернулся и… остолбенел.
Долли Дон, скандальная примадонна, сатанеющая от одного только вида фотообъектива, — фурия, вечно конфликтующая с прессой, зачинщица самых безобразных потасовок с репортерами и папарацци, призывно махала ему рукой.