Тихий Дон (Книги 1 и 2)   ::   Шолохов Михаил

IX

От троицы только и осталось по хуторским дворам: сухой чабрец, рассыпанный на полах, пыль мятых листьев да морщиненная, отжившая зелень срубленных дубовых и ясеневых веток, приткнутых возле ворот и крылец.

С троицы начался луговой покос. С самого утра зацвело займище праздничными бабьими юбками, ярким шитвом завесок, красками платков. Выходили на покос всем хутором сразу. Косцы и гребельщицы одевались будто на годовой праздник. Так повелось исстари. От Дона до дальних ольховых зарослей шевелился и вздыхал под косами опустошаемый луг.

Мелеховы припозднились. Выехали на покос, когда уже на лугу была чуть не половина хутора.

- Долго зорюешь, Пантелей Прокофьич! - шумели припотевшие косари.

- Не моя вина, бабья! - усмехался старик и торопил быков плетенным из сырца кнутом.

- Доброе здоровье, односум [сослуживец по полку]. Припозднился, браток, припозднился... - Высокий казак в соломенной шляпе качал головой, отбивая у дороги косу.

- Аль трава пересохнет?

- Рысью поедешь - успеешь, а то и пересохнет. Твой улеш в каком месте?

- А под Красным яром.

- Ну погоняй рябых, а то не доедешь ноне.

Позади на арбе сидела Аксинья, закутавшая от солнца платком все лицо. Из узкой, оставленной для глаз щели она смотрела на сидевшего против нее Григория равнодушно и строго. Дарья, тоже укутанная и принаряженная, свесив между ребер арбы ноги, кормила длинной, в прожилках, грудью засыпавшего на руках ребенка.