Тихий Дон (Книги 3 и 4)   ::   Шолохов Михаил

В курень он не вошел, а, приоткрыв дверь, сказал:

- Собирайтесь! Зараз буду запрягать. Как бы не припоздниться.

Уже накинул на лошадей шлейки, уложил в задок чувал с овсом и, дивясь про себя, что сыны так долго не выходят седлать коней, снова пошел к куреню.

В курене творилось чудное: Петро ожесточенно расшматовывал узлы, приготовленные в отступ, выкидывал прямо на пол шаровары, мундиры, праздничные бабьи наряды.

- Это что же такое? - в совершенном изумлении спросил Пантелей Прокофьевич и даже треух снял.

- А вот! - Петро через плечо указал большим пальцем на баб, закончил: Ревут. И мы никуда не поедем! Ехать - так всем, а не ехать - так никому! Их, может, тут сильничать красные будут, а мы поедем добро спасать? А убивать будут - на ихних глазах помрем!

- Раздевайся, батя! - Григорий, улыбаясь, снимал с себя шинель и шашку, а сзади ловила и целовала его руку плачущая Наталья и радостно шлепала в ладоши маково-красная Дуняшка.

Старик надел треух, но сейчас же снова снял его и, подойдя к переднему углу, закрестился широким, машистым крестом. Он положил три поклона, встал с колен, оглядел всех:

- Ну, коли так - остаемся! Укрой и оборони нас, царица небесная! Пойду распрягать.

Прибежал Аникушка. В мелеховском курене поразили его сплошь смеющиеся, веселые лица.

- Чего же вы?

- Не поедут наши казаки! - за всех ответила Дарья.