Тихий Дон (Книги 3 и 4)   ::   Шолохов Михаил

- Бре-ше-ешь! Откуда? Зачем?

- Говорит, казаки-обозники ему отдали за сумку кислого молока, а по-моему, брешет, старый черт! Украл, небось! Он ить, как жук навозный, тянет все, что и поднятьне в силах. Шепчет мне: "Пулемет у меня есть, зарытый на гумне. Пружина в нем, гожая на нарезные крючки, но я ее не трогал". - "Зачем он тебе?" - спрашиваю. "На дорогую пружину позавидовал, может, ишо на что сгодится. Штука ценная, из железа..."

Петро обозлился, хотел идти в кухню к отцу, но Григорий рассоветовал:

- Брось! Помоги почистить и прибрать. Чего ты с него спросишь?

Протирая стволы, Петро долго сопел, а потом раздумчиво сказал:

- Оно, может, и правда... сгодится. Нехай лежит.

В этот день Томилин Иван принес слух, что в Казанской идут расстрелы. Покурили у печки, погутарили. Петро под разговор о чем-то упорно думал. Думалось с непривычки трудно, до бисера на лбу. После ухода Томилина он заявил:

- Зараз поеду на Рубежин, к Яшке Фомину. Он у своих нынче, слыхал я. Говорят, он окружным ревкомом заворачивает, как-никак - кочка на ровном месте. Попрошу, чтоб, на случай чего, заступился.

В пичкатые сани Пантелей Прокофьевич запряг кобылу. Дарья укуталась в новую шубу и о чем-то долго шепталась с Ильиничной. Вместе они шмыгнули в амбар, оттуда вышли с узлом.

- Чего это? - спросил старик.

Петро промолчал, а Ильинична скороговоркой шепнула:

- Я тут маслица насбирала, блюла на всякий случай. А теперь уж не до масла, отдала его Дарье, нехай Фоминихе гостинца повезет, может, он сгодится Петюшке. - И заплакала. - Служили, служили, жизней решались, и теперь за погоны за ихние, того и гляди...