Тихий Дон (Книги 3 и 4)   ::   Шолохов Михаил

Пантелей Прокофьевич шагнул через порог не без робости и, пораженный изменившимся Степановым лицом и металлическими частями его шелковых подтяжек, остановился, лодочкой вытянул черную ладонь:

- Здравствуй, сосед! Живого видеть...

- Здравствуйте!

Степан одел подтяжками вислые могучие плечи, пошевелил ими и с достоинством вложил свою ладонь в шершавую руку старика. Бегло оглядели друг друга. В глазах Степана сине попыхивали искры неприязни, в косых выпуклых глазах Мелехова - почтение и легкая, с иронией, удивленность.

- Постарел ты, Степа... постарел, милушка.

- Да, постарел.

- Тебя-то уж отпоминали, как Гришку моего... - сказал и досадливо осекся: не ко времени вспомнил. Попробовал исправить обмолвку: - Слава богу, живой-здоровый пришел... Слава те господи! Гришку также отпоминали, а он, как Лазарь, очухался и с тем пошел. Уж двое детишков имеет, и жена его, Наталья, слава богу, справилась. Ладная бабочка... Ну а ты, чадушко, как?

- Благодарю.

- К сосед на гости-то придешь? Приходи, честь сделай, погутарим.

Степан отказался, но Пантелей Прокофьевич просил неотступно, обижался, и Степан сдался. Умылся, зачесал вверх коротко остриженные волосы, на вопрос старика: "Куда же чуб задевал? Аль прожил?" - улыбнулся и, уверенно кинув на голову шляпу, первый вышел на баз.

Пантелей Прокофьевич был заискивающе-ласков, так, что Степан невольно подумал: "За старую обиду старается...