JК
Тихий Дон :: Шолохов Михаил
Страница: 195 из 406Дошла задами до двора Кошевых — обессилела, с трудом переставляла зачугуневшие ноги. Григорий ждал ее у ворот. Принял узел и молча первым пошел в степь.
За гумном Аксинья, замедляя шаги, тронула Григория за рукав:
— Погоди чудок.
— Чего годить? Месяц взойдет не скоро, надо поспешать.
— Погоди, Гриша. — Аксинья, сгорбившись, стала.
— Ты чего? — Григорий наклонился к ней.
— Так… живот чтой-то. Чижелое нады подняла. — Облизывая спекшиеся губы, жмурясь от боли до огненных брызг в глазах, Аксинья схватилась за живот. Постояла немного, согнутая и жалкая, и, заправляя под платок пряди волос, тронулась.
— Ну все, пойдем!
— Ты и не спросишь, куда я тебя веду… Может, до первого яра, а там спихну? — улыбнулся в темноту Григорий.
— Все одно уж мне. Доигралась. — Голос Аксиньи звякнул невеселым смехом…
Степан в эту ночь вернулся, как всегда, в полночь. Зашел в конюшню, кинул в ясли наметанное конем под ноги сено, снял недоуздок и поднялся на крыльцо. «Должно, ушла на посиделки», — подумал, скидывая с пробоя цепку. Вошел в кухню, плотно притворил дверь, зажег спичку. Был он в выигрыше (играли на спички), оттого мирен и сонлив. Засветил огонь и, не догадываясь о причине, оглядел в беспорядке разбросанные по кухне вещи. Слегка удивленный, прошел в горницу. Темной пастью чернел раскрытый сундук, на полу лежала старенькая, забытая впопыхах женина кофтенка. Степан рванул с плеч полушубок, кинулся в кухню за огнем.
За гумном Аксинья, замедляя шаги, тронула Григория за рукав:
— Погоди чудок.
— Чего годить? Месяц взойдет не скоро, надо поспешать.
— Погоди, Гриша. — Аксинья, сгорбившись, стала.
— Ты чего? — Григорий наклонился к ней.
— Так… живот чтой-то. Чижелое нады подняла. — Облизывая спекшиеся губы, жмурясь от боли до огненных брызг в глазах, Аксинья схватилась за живот. Постояла немного, согнутая и жалкая, и, заправляя под платок пряди волос, тронулась.
— Ну все, пойдем!
— Ты и не спросишь, куда я тебя веду… Может, до первого яра, а там спихну? — улыбнулся в темноту Григорий.
— Все одно уж мне. Доигралась. — Голос Аксиньи звякнул невеселым смехом…
Степан в эту ночь вернулся, как всегда, в полночь. Зашел в конюшню, кинул в ясли наметанное конем под ноги сено, снял недоуздок и поднялся на крыльцо. «Должно, ушла на посиделки», — подумал, скидывая с пробоя цепку. Вошел в кухню, плотно притворил дверь, зажег спичку. Был он в выигрыше (играли на спички), оттого мирен и сонлив. Засветил огонь и, не догадываясь о причине, оглядел в беспорядке разбросанные по кухне вещи. Слегка удивленный, прошел в горницу. Темной пастью чернел раскрытый сундук, на полу лежала старенькая, забытая впопыхах женина кофтенка. Степан рванул с плеч полушубок, кинулся в кухню за огнем.