JК
Тихий Дон :: Шолохов Михаил
Страница: 394 из 406Листницкий остановился возле березок, рассматривая в бинокль взгорье, сугорбившеесяза лесом. К нему на медную головку шашки села, расправляя крылышки, пчела.
— Глупая, — сожалеюще и тихо сказал Бунчук, осуждая пчелиный промах.
— Что? — Листницкий оторвался от бинокля.
Бунчук глазами указал ему на пчелу, и Листницкий улыбнулся.
— Горек будет ее мед, как вы думаете?
Ответил ему не Бунчук. Откуда-то из-за дальней купы сосен пулемет взлохматил тишину пронзительным сорочьим чечеканьем, разбрызг воющих пуль пронизал березки, на гриву сотникова коня, кружась и колеблясь, упала ссеченная пулей ветка.
Они скакали к деревушке, понукая лошадей криками, плетьми. Вслед им без единой передыши кончал австрийский пулемет ленту.
После Листницкому неоднократно приходилось встречаться с вольноопределяющимся Бунчуком, и всегда он поражался той непреклонной воле, которая светлела в жестких глазах Бунчука, дивился и не мог разгадать, что хранилось за неуловимой скрытностью, висевшей тучевой тенью на лице такого простого с виду человека. Бунчук и говорил как-то недосказанно, с улыбкой, зажатой в твердом углу губ, будто шел, обходя одному ему известную правду по кривой, извилистой стежке. Его перевели в пулеметную команду. Недели через полторы (полк стал на суточный отдых) Листницкий по дороге к командиру сотни догнал Бунчука. Тот шел мимо сожженного сарая, игриво помахивая кистью левой руки.
— А-а, вольноопределяющийся!
Бунчук повернул голову и, козыряя, посторонился.
— Глупая, — сожалеюще и тихо сказал Бунчук, осуждая пчелиный промах.
— Что? — Листницкий оторвался от бинокля.
Бунчук глазами указал ему на пчелу, и Листницкий улыбнулся.
— Горек будет ее мед, как вы думаете?
Ответил ему не Бунчук. Откуда-то из-за дальней купы сосен пулемет взлохматил тишину пронзительным сорочьим чечеканьем, разбрызг воющих пуль пронизал березки, на гриву сотникова коня, кружась и колеблясь, упала ссеченная пулей ветка.
Они скакали к деревушке, понукая лошадей криками, плетьми. Вслед им без единой передыши кончал австрийский пулемет ленту.
После Листницкому неоднократно приходилось встречаться с вольноопределяющимся Бунчуком, и всегда он поражался той непреклонной воле, которая светлела в жестких глазах Бунчука, дивился и не мог разгадать, что хранилось за неуловимой скрытностью, висевшей тучевой тенью на лице такого простого с виду человека. Бунчук и говорил как-то недосказанно, с улыбкой, зажатой в твердом углу губ, будто шел, обходя одному ему известную правду по кривой, извилистой стежке. Его перевели в пулеметную команду. Недели через полторы (полк стал на суточный отдых) Листницкий по дороге к командиру сотни догнал Бунчука. Тот шел мимо сожженного сарая, игриво помахивая кистью левой руки.
— А-а, вольноопределяющийся!
Бунчук повернул голову и, козыряя, посторонился.