Той победной весной (Из дневника лейтенанта Гиясзаде)   ::   Аббасзаде Гусейн

Ведь кто может знать, что еще в жизни будет? А вдруг по дороге с фронта встретится тебе в Баку такая красавица, что ты совсем голову потеряешь? Но Керем с прежней серьезностью ответил: "Можете мне поверить, товарищ лейтенант, даже если девушки всего мира упадут к моим ногам, я не променяю на них свою Сарабейим". И прочитал стихи, подражая ашугу Керему:

Я солдат, моя родина - склоны гор,

Рухнет мир - все равно не нарушится наш уговор.

Мне другая возлюбленная не нужна,

Даже если ангелом будет она...

Старшина показал мне три-четыре разорванных книги:

- Вот как он их... Мы их обратно на полки поставили... Жалко выбрасывать...

Я тоже рассердился на Керема, но не стал ругать его при всех, знал: Керем очень гордый, любое грубое слово - для него нож острый. Предпочтет, чтобы его избили, только бы не задевали самолюбия.

- Ладно,- сказал я старшине,- вы займитесь своими делами, а с ним я сам поговорю.

Я прошел с Керемом в свою комнату.

- Тебе не стыдно? - спросил я его, когда мы остались наедине.- Разве можно поднимать руку на человека старше себя? Не ожидал от тебя такого, совсем не ожидал.

Керем сконфузился.

- Товарищ лейтенант, меня слова Сираджа обидели. Что он, в самом деле, накинулся на меня?! Портишь, мол,, такие чудесные книги! Выходит, ценит меня меньше этих фрицевских каракулей. Я как услышал это, клянусь,, кровь ударила в голову. Был бы кто-нибудь другой, задушил бы его. Только потому и сдержался, что это был дядя Сирадж...

Да, драка могла дорого обойтись невысокому, худощавому Сираджу. Большие руки Керема были сильны и цепки, как клещи. Хорошо, что старшина оказался рядом...

- Керем, но Сирадж прав.