Страница:
50 из 63
Правда, еще месяц назад, увидев, как я обеспокоен своим ранением, врач сказал: "Ни о чемне тревожьтесь, лейтенант, еще и в футбол играть будете". Но в то время его слова показались простым утешением. Я не поверил врачу. Остаться в двадцать с небольшим калекой, всю жизнь бродить с палкой в руке… Когда я представлял это, меня охватывал ужас. Теперь тревоги полностью отступили.
В дни Берлинской операции в наш госпиталь стали доставлять много тяжелораненых. В палатах уже не было места. Поэтому тех, кто, подобно мне, шел на поправку, отправляли в тыл. Меня отправили в большой военный госпиталь в город Гляйвиц. В этом госпитале было намного просторней и во всех отношениях удобней, чем в прежнем. Здесь я попал в палату, где находилось пятеро офицеров. Заняв пустовавшую койку возле окна, я стал присматриваться к соседям. На ближайшей ко мне кровати лежал сероглазый парень с каштановыми волосами. У него было красивое смуглое лицо, тонкие усики, и сперва я принял его за земляка, кавказца, но потом узнал, что он украинец, из Харькова. Звали парня Ярославом, а фамилию он носил обычную, украинскую – Василенко. На фронте старший лейтенант Василенко командовал танковой ротой.
Когда я разместил свои немудреные вещи в тумбочке и присел на кровать, Ярослав сказал:
– Лейтенант, вы с дороги, может, проголодались, так не стесняйтесь, есть шоколад, печенье, возьмите поешьте, до обеда еще далеко; здесь, как на фронте, нет «моего» и «твоего», все наше, общее.
Я поблагодарил старшего лейтенанта, сказал, что не голоден, только очень устал.
|< Пред. 48 49 50 51 52 След. >|