JК
Толчек восемь баллов :: Кунин Владимир Владимирович
Страница: 297 из 369Если завтра-послезавтра не прорисуется осложнение…
–Какое?
– Очень вероятен гнойный перикардит… Где он сидит, этот парень? В приемном покое?
– Да.
– Я скоро приду.
– А если прорисуется?
– Тогда придется делать пункции перикарда…
– С антибиотиками?
– Да. Этот парнишка действительно плачет?
–. Мы в наших условиях еще никогда не делали пункции перикарда.
– Я покажу. А пока позвоните Сарвару Искандеровичу Хамраеву и передайте, что я очень прошу его заглянуть ко мне в отделение. Я скоро приду…
– Хорошо, Гервасий Васильевич.
***
После войны Гервасий Васильевич жил в Москве.
Он был подполковником и заведовал хирургическим отделением авиационного госпиталя.
Из окон операционной была видна низенькая пожарная каланча, и один вид ее действовал на Гервасия Васильевича успокаивающе. Последние годы жизни в Москве Гервасию Васильевичу все чаще и чаще приходилось «принимать» каланчу. Характер у него портился, настроение было почти всегда паршивое, и люди, знавшие его издавна, поговаривали, что подполковник буквально на глазах меняется – чем старше, тем нетерпимее, раздражительнее… А ведь и хирургом был отличным, и человеком прекрасным. Стареет, что ли?
А с Гервасием Васильевичем происходило то же самое, что и со многими в то время: он просто-напросто был выбит из привычной колеи.
–Какое?
– Очень вероятен гнойный перикардит… Где он сидит, этот парень? В приемном покое?
– Да.
– Я скоро приду.
– А если прорисуется?
– Тогда придется делать пункции перикарда…
– С антибиотиками?
– Да. Этот парнишка действительно плачет?
–. Мы в наших условиях еще никогда не делали пункции перикарда.
– Я покажу. А пока позвоните Сарвару Искандеровичу Хамраеву и передайте, что я очень прошу его заглянуть ко мне в отделение. Я скоро приду…
– Хорошо, Гервасий Васильевич.
***
После войны Гервасий Васильевич жил в Москве.
Он был подполковником и заведовал хирургическим отделением авиационного госпиталя.
Из окон операционной была видна низенькая пожарная каланча, и один вид ее действовал на Гервасия Васильевича успокаивающе. Последние годы жизни в Москве Гервасию Васильевичу все чаще и чаще приходилось «принимать» каланчу. Характер у него портился, настроение было почти всегда паршивое, и люди, знавшие его издавна, поговаривали, что подполковник буквально на глазах меняется – чем старше, тем нетерпимее, раздражительнее… А ведь и хирургом был отличным, и человеком прекрасным. Стареет, что ли?
А с Гервасием Васильевичем происходило то же самое, что и со многими в то время: он просто-напросто был выбит из привычной колеи.