JК
Толчек восемь баллов :: Кунин Владимир Владимирович
Страница: 343 из 369Ты, Дима, чего больше всего боишься?
Волков проглотил слюну и глухо ответил:
– Не проснуться после наркоза…
– Вот и хорошо! – обрадовался Гервасий Васильевич. – Вот мы и не будем тебя усыплять…
Волков криво улыбнулся и спросил:
– Так и будете без наркоза резать?
– Э, нет, Димочка… Без наркоза только в переулках режут. Мы тебе сделаем местное обезболивание. Так называемую местную анестезию…
Ах как это было больно, больно, больно!..
Ах эта сволочь – местная анестезия!!! С ней только поначалу хорошо, а потом она никакая не анестезия!.. Будто ее и вовсе не было…
Волков не крикнул ни разу, не застонал. Только воздух втягивал сквозь стиснутые зубы и выдыхал с хрипом. Да еще упирался затылком в ладони старшей сестры, и какая-то мутная сила отрывала его спину от жесткого матрасика, выгибала дугой и снова распластывала на операционном столе…
И не слышал ничего, кроме шепота старшей сестры: «Потерпи, потерпи, миленький».
Пот разъедал глаза, затекал в рот, тело стало скользким, влажным, словно в парилке – на самой верхотуре…
«Потерпи, потерпи, миленький…»
Только однажды, перед самым концом, не сдержался Волков.
На мгновение его тряхнула такая оглушительная боль, что ему показалось, будто он расплавился и огненной жидкостью расплескался на кафельном полу операционной.
– А-а-аххх! – захлебнулся Волков.
И тут же, у лица своего, увидел очки Гервасия Васильевича.
Волков проглотил слюну и глухо ответил:
– Не проснуться после наркоза…
– Вот и хорошо! – обрадовался Гервасий Васильевич. – Вот мы и не будем тебя усыплять…
Волков криво улыбнулся и спросил:
– Так и будете без наркоза резать?
– Э, нет, Димочка… Без наркоза только в переулках режут. Мы тебе сделаем местное обезболивание. Так называемую местную анестезию…
Ах как это было больно, больно, больно!..
Ах эта сволочь – местная анестезия!!! С ней только поначалу хорошо, а потом она никакая не анестезия!.. Будто ее и вовсе не было…
Волков не крикнул ни разу, не застонал. Только воздух втягивал сквозь стиснутые зубы и выдыхал с хрипом. Да еще упирался затылком в ладони старшей сестры, и какая-то мутная сила отрывала его спину от жесткого матрасика, выгибала дугой и снова распластывала на операционном столе…
И не слышал ничего, кроме шепота старшей сестры: «Потерпи, потерпи, миленький».
Пот разъедал глаза, затекал в рот, тело стало скользким, влажным, словно в парилке – на самой верхотуре…
«Потерпи, потерпи, миленький…»
Только однажды, перед самым концом, не сдержался Волков.
На мгновение его тряхнула такая оглушительная боль, что ему показалось, будто он расплавился и огненной жидкостью расплескался на кафельном полу операционной.
– А-а-аххх! – захлебнулся Волков.
И тут же, у лица своего, увидел очки Гервасия Васильевича.