JК
Тонкомер :: Можаев Борис Андреевич
Страница: 16 из 74И обламывали нас без церемоний… – Он опять похлопал по карманам, ища папиросы, но, увидев разлитую водку, взял розовый стакашек: – Ну, давай! По маленькой. – Он чокнулся, опрокинул его в рот и округло, коротко выдохнул.
5
– Ну, вот мы и познакомились с ней, – продолжал он через минуту, проглотив кусок юколы, похожий на канифоль. – Мать ее встретила нас в сенях. Понравилась она мне тогда: женщина степенная, полная, вся такая домашняя и обхождением ласковая. Марфой Николаевной зовут ее.
– А я гостя веду! – сказала весело Наташа. – Это Женя Силаев.
– Батюшки! – всплеснула Марфа Николаевна руками. – Ивана Силаева сынок?! Со службы пришли?
И вдруг она закрыла лицо фартуком и заплакала.
– Проходите, проходите в избу, – приглашала она сквозь слезы.
В доме из разговора с Марфой Николаевной я узнал, что их «хозяин», как она называла своего покойного мужа, был предзавкома на том же заводе, где и я слесарничал. (Я даже вспомнил его: такой был важнецкий усач.) Что переехали они в наш дом по решению завкома уже после смерти моей матери. Что их «хозяин» тоже умер, что старые старятся, молодые растут, и в том же духе.
Она рассказывала, расспрашивала меня и все печально качала головой. Мне уж стали надоедать эти жалобы и расспросы. Наташа, видимо, поняла это и пришла мне на помощь.
– Мама, что ты напала на него? Надо же человеку прийти в себя после дороги!
Потом она схватила меня за руку и потащила к себе в комнату.
– Женя, вот вам моя комната – располагайтесь, и ни звука.
5
– Ну, вот мы и познакомились с ней, – продолжал он через минуту, проглотив кусок юколы, похожий на канифоль. – Мать ее встретила нас в сенях. Понравилась она мне тогда: женщина степенная, полная, вся такая домашняя и обхождением ласковая. Марфой Николаевной зовут ее.
– А я гостя веду! – сказала весело Наташа. – Это Женя Силаев.
– Батюшки! – всплеснула Марфа Николаевна руками. – Ивана Силаева сынок?! Со службы пришли?
И вдруг она закрыла лицо фартуком и заплакала.
– Проходите, проходите в избу, – приглашала она сквозь слезы.
В доме из разговора с Марфой Николаевной я узнал, что их «хозяин», как она называла своего покойного мужа, был предзавкома на том же заводе, где и я слесарничал. (Я даже вспомнил его: такой был важнецкий усач.) Что переехали они в наш дом по решению завкома уже после смерти моей матери. Что их «хозяин» тоже умер, что старые старятся, молодые растут, и в том же духе.
Она рассказывала, расспрашивала меня и все печально качала головой. Мне уж стали надоедать эти жалобы и расспросы. Наташа, видимо, поняла это и пришла мне на помощь.
– Мама, что ты напала на него? Надо же человеку прийти в себя после дороги!
Потом она схватила меня за руку и потащила к себе в комнату.
– Женя, вот вам моя комната – располагайтесь, и ни звука.