Волк в бабушкиной одежде   ::   Сан-Антонио

Не стану же я выдергивать ноги из задницы нашему Пинтрюшу, чтобы пытаться узнать девичью фамилию его прабабушки!

– Самоубийство может быть и банально, но не личность самоубийцы! – уточняю я. – Задача настоящей ищейки – это именно попытаться раскрыть тайны, которые прячутся под различными фактами.

Толстяк, заметно униженный, выбирается из ситуации воистину нестандартно:

– А мою ж... видел? – спрашивает он твердым голосом.

И поскольку он дал мне возможность полюбоваться вышеупомянутой частью своего тела, я формулирую приговор без обжалования:

– Она заставила бы, Берю, покраснеть даже обезьяну.

Тут происходит явление Китихи. Она надела кимоно, привезенное из Японии знаменитым супругом. Кимоно черное, с громадным солнцем на груди и огромной луной на заду (великий шелковый путь). Мадам Берюрье: жует куриную ножку (чтобы кое-как дотянуть до обеда, объясняет она). Ее партнер не прочь бы тоже.

– Клянусь, немного белого мясца мне бы не повредило, – жалобно канючит Толстяк. Берта негодует.

– Никогда не видела большего обжоры! – вопит она. – Этот сундук готов жмакать весь день, дай ему волю!

– А сама-то что делаешь! – стонет Сундук.

– У меня особый случай, по утрам спазмы желудка, – парирует Китообразная.

Я чувствую, что дискуссия может очень быстро обостриться, и решаю исчезнуть, внеся свою лепту в конфликт.

– Я вас покидаю, дети мои. Берю, если та рыженькая малютка, которая каждое утро приходит к тебе в контору, позвонит опять, что ей сказать?

У бедняги выкатились шары, как в кегельбане.