Волк в бабушкиной одежде   ::   Сан-Антонио

Вообразите, дорогие друзья, эти подонки отрубили ему все пальцы левой руки. Оттяпали полностью, и в таких условиях, которые были бы осуждены медицинским факультетом, если бы это было сделано там. Грязная работа. Сочащаяся кровь, торчащие косточки, фиолетовая плоть образуют ужасный лепесток в виде зубцов пилы. В полукоме Фуасса тихо скулит.

– Милостивое небо! – ахает Пино, чей взгляд последовал за моим.

Берю, преодолевая собственные невзгоды, исследует раны нашего компаньона по несчастью.

– Они выбрали для него испанский маникюр, – восклицает он.

– Похоже на то, – подтверждаю я, – если, будучи перевозбужденным, он не подпилил себе ногти слишком коротко.

Хоть я немного злопамятен в отношении Фуасса, мне жаль, что я не могу его подбодрить. Бедная обкарнанная кисть выглядит ужасно.

– Как он бледен! – замечает Пино.

– Знаешь, – говорит Толстый, – когда хочешь иметь хороший цвет лица, лучше подняться в горы.

Мы внезапно замолкаем, потому что после громкого стона Жерар, несмотря на бледность, приходит в сознание. Он рассматривает руку без пальцев и икает.

– Не откидывай копыта! – говорит Берю. – Держись, Папик! Фуасса рыдает:

– Я ничего не знаю! Я ничего не знаю! И опять теряет сознание.

– Он забежал на секунду, – зубоскалит Толститель, – и вот опять удалился!

Спектакль мне уже невыносим. По меньшей мере сорок восемь часов мы ничего не заглатывали, в таких условиях нехорошо получать сердечные спазмы.