JК
Трест Д.Е. История гибели Европы :: Эренбург Илья Григорьевич
Страница: 8 из 192Но, вместо того чтобы преклониться перед образом другие события того же исторического дня женщины, сумевшей стоя умереть, юноша спеша распластал газету и замер над отделом:
Биржа
10 апреля 11 апреля.
Доллар. .. 60 800 000 54 000 000.
Франк фр. 3 210 000 2 970 000.
Талер. . 89 000 81 000.
Рубль. . 450 415.
— Бог ты мой! — простонал он и опустился на мостовую.
Из его застекленного моноклем правого глаза, голубого, как небо юга, потекла широкая струя слез на пыльный тротуар загаженного полуразрушенного Берлина, — Бог ты мой! проворчал городской врач, тщетно пыта ясь найти несуществующий пульс молчаливой продавщицы. — Ни углеводов, ни жиров, ни белка — сто восьмой случай за сегодняшний день.
— Бог ты мой! — пролепетала подруга юноши, фрейлейн Мицци. — Сегодня «черная среда». Девяносто четыре разорились, шесть покончили самоубийством, а Отто разбил монокль.
Все это было в порядке вещей. Не только в Берлине, но и во всей Европе не происходило ничего любопытного. В Бергене (5 ч. 18 м.) рыбак Христенс, сняв обувь, выносил на берег склизкую камбалу. Американка наставила на него кодак и улыбнулась. Камбалу, впрочем, никто не купил.
В Париже (5 ч. 07 м.) закрывались банки. Мосье Виоль вы шел из «Лионского кредита», помахал тросточкой, оправил кончик платочка в верхнем карманчике и стал ждать автобуса.
Когда он садился, у него украли платочек. Мосье Виоль выругал правительство и потерял аппетит.
В Генуе (5 ч. 47 м.) причалил пароход «Цезарь». Девка Пирета показала матросу-американцу на свою юбку и на кошелек. Матрос понял и пошел с ней за угол. Пирета боялась малярии и носила от заразы на шее ожерелье из чесночных луковиц.
Биржа
10 апреля 11 апреля.
Доллар. .. 60 800 000 54 000 000.
Франк фр. 3 210 000 2 970 000.
Талер. . 89 000 81 000.
Рубль. . 450 415.
— Бог ты мой! — простонал он и опустился на мостовую.
Из его застекленного моноклем правого глаза, голубого, как небо юга, потекла широкая струя слез на пыльный тротуар загаженного полуразрушенного Берлина, — Бог ты мой! проворчал городской врач, тщетно пыта ясь найти несуществующий пульс молчаливой продавщицы. — Ни углеводов, ни жиров, ни белка — сто восьмой случай за сегодняшний день.
— Бог ты мой! — пролепетала подруга юноши, фрейлейн Мицци. — Сегодня «черная среда». Девяносто четыре разорились, шесть покончили самоубийством, а Отто разбил монокль.
Все это было в порядке вещей. Не только в Берлине, но и во всей Европе не происходило ничего любопытного. В Бергене (5 ч. 18 м.) рыбак Христенс, сняв обувь, выносил на берег склизкую камбалу. Американка наставила на него кодак и улыбнулась. Камбалу, впрочем, никто не купил.
В Париже (5 ч. 07 м.) закрывались банки. Мосье Виоль вы шел из «Лионского кредита», помахал тросточкой, оправил кончик платочка в верхнем карманчике и стал ждать автобуса.
Когда он садился, у него украли платочек. Мосье Виоль выругал правительство и потерял аппетит.
В Генуе (5 ч. 47 м.) причалил пароход «Цезарь». Девка Пирета показала матросу-американцу на свою юбку и на кошелек. Матрос понял и пошел с ней за угол. Пирета боялась малярии и носила от заразы на шее ожерелье из чесночных луковиц.