Страница:
91 из 192
Что будет с «Трестом»? А впрочем, все равно…» И, сладко зевнув, пошел дальше.
Он шел до рассвета, а когда показалось солнце, остановился, присел на пень, съел оказавшийся в кармане сухарь и снова взглянул в зеркальце: даже умирая, Енс Боот не мог избавиться от любопытства. Что же! — красное, обветренное лицо кокетливо улыбалось.
(Иногда даже опытные люди могут ошибиться: Енс Боот ночью, глядя в зеркало, забыл о зеленой, огромной луне, висевшей прямо над ним.) А в Кракове утро не принесло облегчения. Раздевшись, люди увидели, что их тела тоже белы и как будто посыпаны известкой.
Глаза болели и слезились. Першило во рту. С лица кожа начала слезать и висела лоскутами. В ужасе люди кидались к докторам, но ни один врач не мог определить болезни.
Только какой-то старенький фельдшер многозначительно бормотал:
— Восточная болезнь. Еще в писании сказано…
Но это философское замечание не являлось лекарством.
К вечеру кожа начала гореть, и припухшие лица сразу покраснели. Люди метались в жару. Гнойные глаза замыкались.
Люди слепли.
В кабачке «Приятная встреча» на полу лежал голый Чуг.
Он скинул рубаху, ему казалось, что она из железа и давит его гело. Багряный и распухший Чуг походил на тушу в мясной лавке. Он задыхался и, задыхаясь, еще шептал:
— Даешь… даешь… даешь Европу!..
Рядом с ним лежала ослепшая панна Ядвига.
|< Пред. 89 90 91 92 93 След. >|