Третья правда   ::   Бородин Леонид

Ведь как было: когда засыпал могилу, в земле камень оказался, а когда он по гробу стукнул, Селиванов в груди больот удара почувствовал, потому что хоронил и самого себя. А когда гроб из дому выносили, почему он подумал: "Зачем такой длинный?" - Потому что на себя примеривал! А когда гроб опустили, он долго не мог команду дать, чтоб засыпали... Разве не подумывал рядом лечь? Почему ворчал, что узка могила, - поленились мужики?

Но было в душе и нечто другое, что никак мыслью не оборачивалось и мешало додумать вопрос о своей жизни.

Шатаясь, вышел из избы Оболенский. Его перед тем вымыли, постригли и переодели. Пока рта не раскрывал, казался вполне приличным. Но ведь, сукин сын, матюгнулся, когда гроб в сенях углом зацепился за наличник. Снес бы ему башку, не держи он гроб...

Увидев Селиванова, проковылял к нему, остановился в двух шагах.

- Я на тебя, Селиваныч, теперь всю жизнь зло иметь буду!

- Ишь ты! - удивился тот.

- Пошто сразу не сказал, что отец он мне? Какое право имел?

- А ты какое право имел балбесом вырасти? Из детдома сколь хошь людей выходит, а ты свиньей выполз! Тебя отцу родному стыдно показать было! Да он, может, от тоски с твоего вида в тайгу помирать подался!

- У меня вся жись поломанная! - хныкнул Оболенский.

- Каждый свою жизнь сам ломает и чинит! - буркнул Селиванов и махнул рукой. - Иди, лакай самогон! Праздник тебе, нажраться можешь до синих белков!

- А мне, может, он сегодня в горло не лезет! Я, может, тоже помереть хочу!

- Ты-то! - презрительно сплюнул Селиванов и вдруг встрепенулся.