Третий Рим   ::   Иванов Георгий

Тот глотнул, поморщился, выпил (в английском руководстве хорошего тона, которому Ванечка во всем следовал, говорилось, что недопить вино - невежливо) , но от второго бокала отказался, хотя наливали ему уже не "Дюрсо", а "Кордон Руж". Это и разные другие промахи взвинчивали и без того взвинченные нервы Юрьева. Впрочем, понемногу все уладилось. Назара Назаровича отсадили от музыканта. Ванечку удалось уговорить попробовать портвейн, тот попробовал, одобрил и стал быстро хмелеть, что от него и требовалось. Таким образом, первоначальная "стройность замысла" понемногу восстанавливалась, и Юрьев вздохнул свободнее. О главной же допущенной оплошности он не подозревал, да и не мог подоз-ревать. Главная оплошность заключалась в том, что на вечер была приглашена поэтесса Рыбацкая.

Дело было, конечно, не в самой Рыбацкой. Ни она, довольно хорошенькая женщина, с "испуга-нными" глазами и старомодным черепаховым гребнем в высокой прическе, ни ее стихи о "Само-фракийской победе" (во время чтения самый любознательный из слушателей шепотом осведомил-ся у соседа, на каком фронте была одержана эта победа - сосед не знал) никакой опасности в себе не заключали. Но у Рыбацкой был муж, какой-то мобилизованный инженер. Никто его не звал на вечер, мало кто знал, что он вообще существует. Но муж был и как раз недавно приехал в Петер-бург с фронта.

В первом часу, в начале ужина, позвонили, и лакей доложил, что это "за госпожой Рыбацкой".