Три дня в деревне   ::   Толстой Лев Николаевич

- Агония, - повторяет врач сказанное слово и молча слезает с хор и ставит лампу на стол.

Ребенок не переставая кричит и жалостным и озлобленным голосом.

- Что ж, аль помер? - говорит баба, точно поняв значение слова, сказанного врачом.

- Нет еще, да не миновать, - говорит врач.

- Что же, за попом, значит? - недовольно говорит баба, все сильнее и сильнее качая раскричавшегося ребенка.

- Добро бы сам дома был, а то теперь кого найдешь, - гляди, все за дровами уехали.

- Больше тут мне делать нечего, - говорит врач, и мы выходим.

Потом я узнал, что баба нашла, кого послать за попом, и поп только успел причастить у 1000 мирающего.

Едем домой и дорогой молчим. Думаю, что оба испытываем одинаковое чувство.

- Что у него было? - спрашиваю я.

- Воспаление легких. Я не ждал такого скорого конца, организм могучий, но зато и условия губительны. Сорок градусов температура, а на дворе пять градусов мороза, идет и сидит.

И опять замолкаем и едем молча довольно долго.

- Я не заметил на печи ни постели, ни подушки, - говорю я.

- Ничего, - говорит врач.

И, очевидно, понимая, о чем я думаю, говорит:

- Да, вчера я был в Крутом у родильницы. Надо было для исследования положить женщину так, чтобы она лежала вытянувшись. В избе не было такого места.

И опять мы молчим и опять, вероятно, думаем об одном и том же. Молча доезжаем до дома. У крыльца стоит великолепная пара коней цугом в ковровых санях.