Тридцатая любовь Марины   ::   Сорокин Владимир Георгиевич

Прибой дотянулся до пыльного сапога участкового, слизнул с него пыль, заставив заблестеть на только-что выглянувшем солнце…

— Ну куда, куда ты летишь! — раздраженно шлепнула Марина по своей вельветовой коленке.

Старательно мучающая клавиши девочка замерла, покосилась на нее.

— Счет какой?

— Четыре четверти…

— А почему ты вальсируешь?

Девочка опустила непропорционально маленькую голову, посмотрела на свои пальцы с обкусанными полумесяцами ногтей.

— Сыграй сначала.

Девочка вздохнула, выпрямляя шерстяную спину с лежащими на ней косичками, и начала прелюд снова.

— Легче… легче… ты же зажатая вся… — нервно стуча каблучками по неровному паркету, Марина подошла к ней, вцепилась в худые плечики и качнула, — Вот, смотри, как статуя… отсюда и звук пишущей машинки…

Смущенно улыбаясь, девочка качалась в Марининых руках. Красный пионерский галстук трясся на ее плоской груди.

«Я индюк — красные сопли…» — вспомнила Марина и улыбнулась, — Ну, давай по-хорошему. Свободно, ясно, следи за счетом. Раз, два, три, четыре, раз, два, три, четыре…

Девочка принялась играть, старательно поднимая брови.

За окном посверкивала частая капель, широкоплечий дворник в ватнике, платке и юбке скалывал с тротуара черный блестящий на солнце лед.

Прелюд незаметно сбился на вальс.

— Снова-здорово. Ну что с тобой сегодня, Света? — Марина повернулась к ней, — Метроном есть у тебя дома?

— Нет…

— Купи. Если так считать не в силах — купи метроном.

Ученица снова посмотрела на свои ногти. За стеной кто-то барабанил этюд Черни.

— Давай еще раз.