JК
Триумф и трагедия Эразма Роттердамского :: Цвейг Стефан
Страница: 147 из 193Переводя на язык современных понятий; судьба наша целиком зависитот наследственности или стечения обстоятельств, наша собственная воля не может ничего, бог решает за нас. Говоря словами Гете:
1 Хорошая работа (лат.).
...Не в нашей воле
Самим определять свое воленье;
Суровый долг дарован смертной доле 1.
1 Перевод С. С. Аверинцева.
С такими взглядами Лютера Эразм, гуманист, для которого разум святая, богом данная сила, не мог согласиться. Ему, твердо верящему, что честная и воспитанная воля может нравственно возвысить не только отдельного человека, но и все человечество, этот застывший, почти мусульманский фатализм был глубоко враждебен. Но Эразм не был бы Эразмом, если бы он сказал резкое и грубое "нет"; как и во всем, он здесь отвергает лишь крайность, лишь резкость и безоговорочность взглядов Лютера. В своей осторожной колеблющейся манере он замечает, что сам не любит "жестких утверждений", он лично всегда склонен к сомнению, но в таких случаях готов подчиниться писанию и церкви. Однако же и в священном писании об этом говорится в таинственных и не до конца постижимых выражениях, потому он не рискует столь решительно, как это делает Лютер, отрицать свободу воли. Он вовсе не объявляет точку зрения Лютера целиком ложной, но выступает против утверждения, что все добрые дела, которые творит человек, ничего не значат перед лицом божьим и потому вовсе напрасны.
1 Хорошая работа (лат.).
...Не в нашей воле
Самим определять свое воленье;
Суровый долг дарован смертной доле 1.
1 Перевод С. С. Аверинцева.
С такими взглядами Лютера Эразм, гуманист, для которого разум святая, богом данная сила, не мог согласиться. Ему, твердо верящему, что честная и воспитанная воля может нравственно возвысить не только отдельного человека, но и все человечество, этот застывший, почти мусульманский фатализм был глубоко враждебен. Но Эразм не был бы Эразмом, если бы он сказал резкое и грубое "нет"; как и во всем, он здесь отвергает лишь крайность, лишь резкость и безоговорочность взглядов Лютера. В своей осторожной колеблющейся манере он замечает, что сам не любит "жестких утверждений", он лично всегда склонен к сомнению, но в таких случаях готов подчиниться писанию и церкви. Однако же и в священном писании об этом говорится в таинственных и не до конца постижимых выражениях, потому он не рискует столь решительно, как это делает Лютер, отрицать свободу воли. Он вовсе не объявляет точку зрения Лютера целиком ложной, но выступает против утверждения, что все добрые дела, которые творит человек, ничего не значат перед лицом божьим и потому вовсе напрасны.