Триумф и трагедия Эразма Роттердамского   ::   Цвейг Стефан

Исполненная силы, она чувствует себя единым целым, от которого непонятный ещезов требует перемен.

Это пора прекрасной готовности; в государствах - беспокойное брожение, в душах - нетерпение и трепетный страх, и все смутно вслушиваются в ожидании освобождающего, указывающего цель слова; сейчас или никогда человеческому духу дано обновить мир.

Мрачная юность

Что может быть более символично для этого гения, принадлежащего не какой-либо отдельной нации, но всему миру: у Эразма нет родины, нет настоящего отчего дома, он, можно сказать, родился в безвоздушном пространстве. Имя Эразм Роттердамский, которое ему суждено прославить, он взял себе сам, а не унаследовал от предков; язык, на котором он говорит всю жизнь, не родной голландский, а благоприобретенная латынь. День и обстоятельства его рождения окутаны мраком, известен разве что год - 1466 *. Сам Эразм отнюдь не вносил в дело ясности; будучи внебрачным ребенком и больше того, хуже того - внебрачным ребенком священника, он не любил говорить о своем происхождении. (Романтическая история о детстве Эразма, которую рассказывает Чарльз Рид * в своем знаменитом романе "Монастырь и очаг", - само собой, выдумка.) Родители умерли рано, а родственники, как нетрудно понять, поспешили по возможности без лишних затрат спровадить бастарда 1 куда-нибудь от себя подальше; к счастью, церковь всегда была не прочь принять одаренных детей.