JК
Воробей под святой кровлей :: Питерс Эллис
Страница: 267 из 302 — На пути в Уэльс могут встретиться препятствия, непредвиденные случайности, мы можем задержаться… Нет, уж лучше наверняка!
— Нет, нет, нет! Не смей убивать мою любовь к тебе, я не хочу видеть тебя такой! Ты станешь тогда совсем другой, а я люблю тебятакую, как сейчас…
Лошади фыркали и беспокойно переминались, встревоженные людским присутствием в неурочный час, и стремились скорее в путь. Затем наступило молчание, короткое и бездонно глубокое, и наконец долгий тяжелый вздох.
— Сердце мое! Любовь моя! — произнесла Сюзанна задушевным шепотом. — Все, что ты захочешь! Как ты прикажешь! Ну и что, если нас поймают? Для тебя мне ничего не жаль, даже жизни!
На этом разговор окончился. Растерянная Раннильт, забившаяся в угол конюшни, еще не успев понять ничего, мечтала только, чтобы они поскорее ускакали на запад и добрались до Уэльса, где Йестин уже будет не слугой, а сам себе хозяин среди людей своего племени, а Сюзанна из никчемной бесприданницы, домашней прислуги, которой все помыкают, станет честной, уважаемой женой.
Йестин поднял с полу узел с одеждой и, судя по тому, как затопталась одна из лошадей, стал приторачивать его сзади к седлу. Второй узел, тот, что потяжелее, снова звякнул тонким металлическим звоном, когда Сюзанна подняла его, чтобы нагрузить на другую лошадь. Лошадей по-прежнему было почти не видно. Иногда на их шерсти вспыхивали отдельные блики, но едва мелькнув, потухали; от каждого движения коней вокруг них расходилась волна теплого воздуха.
Чья-то рука распахнула одну створку дверей, и в нее заглянул краешек неба, немного светлее окружающей темноты и синее черного мрака, потому что в вышине поднялся месяц. Одна из лошадей тронулась вперед к засветлевшему проему.
— Нет, нет, нет! Не смей убивать мою любовь к тебе, я не хочу видеть тебя такой! Ты станешь тогда совсем другой, а я люблю тебятакую, как сейчас…
Лошади фыркали и беспокойно переминались, встревоженные людским присутствием в неурочный час, и стремились скорее в путь. Затем наступило молчание, короткое и бездонно глубокое, и наконец долгий тяжелый вздох.
— Сердце мое! Любовь моя! — произнесла Сюзанна задушевным шепотом. — Все, что ты захочешь! Как ты прикажешь! Ну и что, если нас поймают? Для тебя мне ничего не жаль, даже жизни!
На этом разговор окончился. Растерянная Раннильт, забившаяся в угол конюшни, еще не успев понять ничего, мечтала только, чтобы они поскорее ускакали на запад и добрались до Уэльса, где Йестин уже будет не слугой, а сам себе хозяин среди людей своего племени, а Сюзанна из никчемной бесприданницы, домашней прислуги, которой все помыкают, станет честной, уважаемой женой.
Йестин поднял с полу узел с одеждой и, судя по тому, как затопталась одна из лошадей, стал приторачивать его сзади к седлу. Второй узел, тот, что потяжелее, снова звякнул тонким металлическим звоном, когда Сюзанна подняла его, чтобы нагрузить на другую лошадь. Лошадей по-прежнему было почти не видно. Иногда на их шерсти вспыхивали отдельные блики, но едва мелькнув, потухали; от каждого движения коней вокруг них расходилась волна теплого воздуха.
Чья-то рука распахнула одну створку дверей, и в нее заглянул краешек неба, немного светлее окружающей темноты и синее черного мрака, потому что в вышине поднялся месяц. Одна из лошадей тронулась вперед к засветлевшему проему.