Трубка снайпера   ::   Зарубин Сергей Михайлович

В тот день диктовал Номоконов своё первое письмо с фронта:

«Снега здесь много, леса не шибко стоящие и горы невысокие, а только стали эти места как свои. На важном месте держим оборону. По одну руку — Москва, по другую — Ленинград. Вот где действую! Которые фашисты наши города собирались жечь, народ давить, сюда подворачивают. Значит, дырки в этих местах у них получаются. И этих зверей кладём на снег, уничтожаем! А всем вам, дорогие земляки, за огромную подмогу и верность — низкий поклон».

Ушла в Нижний Стан и газета, рассказавшая о стойкости батальона, в котором сражались люди разных национальностей. Поплутин написал на полях газеты, что «только в этом бою израсходовал Семён Данилович более сотни патронов». И многоточие поставил. Догадаются таёжные люди, сколько фашистов полегло от пуль колхозного охотника в одной лишь схватке с фашистским зверьём.

Большую закорючку поставил на газете и Номоконов — удостоверил, что жив он, здоров, готовится к новым боям.



НА ЖИВЦА

Тунгус хитёр был, осторожен, зато горячим был бурят.

Как ножик, вынутый из ножен, глаза весёлые горят.

Он шёл по тропкам шагом скорым, он спал, не закрывая век.

О нем тунгус сказал с укором: весьма бедовый человек. [10]

Вечерами и на передовой выкраивали время, которое можно было использовать «по своему личному усмотрению». Весело было в блиндажах и землянках, где жили снайперы. Солдаты читали стихи, пели любимые песни, играли в шахматы, с азартом сражались в домино. Лейтенант Репин привёз на фронт скрипку и, случалось, вынимал её из футляра.