Трудная любовь   ::   Давыдычев Лев Иванович

Когда вызвали Ольгу, она сначала боялась поднять голову, ссутулилась, но чем дальше рассказывала, тем шире расправляла плечи, выпрямлялась. Она чувствовала, что ей ничем не убедить суд и говорила торопливо, словно ждала, что ее прервут в самом важном моменте рассказа:

– Я сердцем все понимаю, а словами объяснить не могу. Он мне противен, неприятен, что хотите. Не работает он, не горит, а с десяти до семи отсиживает. О людях он плохо думает. Как заметил, что со мной что-то творится, так вбил себе в голову, что я изменяю. А этого и быть не могло. Я ждала, думала, что подойдет, спросит. Нет. Вот и с ребенком так получилось. Говорил, что рано, что лучше еще года через три-четыре, когда квартиру обменим. Я послушалась, а сейчас вспомнить страшно. Я виновата, я не отказываюсь, но… А что ему? Лишь бы я дома сидела, лишь бы в гости ходить, лишь бы говорили, что у него жена красивая. А что с женой творится, ему все равно. И вдруг будто что-то взорвалось во мне. Увидела я, что разные мы люди, и ничего нас, кроме свидетельства о браке, не связывает. Нельзя нам мужем и женой называться, нечестно это. И он меня не любил, я ему просто так… понадобилась. Тяжело мне, не знаю, куда спрятаться.

И все уложилось в одну казенную фразу: «За недостижением примирения супругов…»

Осталась только работа. Ольга знала, что лишь здесь, в спортивном зале, со своими ученицами она может быть счастлива.

– Раз-два-три! Раз-два-три! – отсчитывая такт хлопками, командовала Ольга гимнасткам.