JК
Трудная любовь :: Давыдычев Лев Иванович
Страница: 269 из 285Я переговорю по телефону. – Он взял трубку и долго, с занятым видом, расспрашивал какую-то Клаву о каких-то плакатах. – Значит, опять по делу Кошелева? Что нами проделано в этом направлении? Два раза обсуждали на комитете, один раз в группе, проводили индивидуальные беседы, бывали на квартире, давали общественные поручения.
– Почему он стал пить?
Синегов взглянул на Валентина, как на упавшего с луны, и объяснил:
– Пьют шахтеры.
– Это что, вполне естественно?
– Конечно, нет, но попробуй, докажи им. Никакие меры воспитания не помогают. Ни клуб, ни широкая сеть политучебы. Пытались вовлечь его в кружки художественной самодеятельности, в кружок по изучению биографии товарища Сталина. Не помогло, сбежал. Верьте, не верьте, а есть предложение отобрать у Кошелева комсомольский билет. Очень просим вас помочь. Пропишите вы его в форме фельетона, чтоб другим неповадно было.
– Надо разобраться, почему…
– Известно, почему, – убежденно произнес Синегов. – Моральная неустойчивость. Недовоспитан.
– Все это так, – задумчиво проговорил Валентин, – меры, действительно, приняты все, но ведь раньше он не пил. Раньше-то он был морально устойчив. Воспитан. Передовым человеком был. И вдруг стал пьяницей. Не понимаю.
– Я ведь не доктор, товарищ корреспондент, – недовольно ответил Синегов, озабоченно просматривая бумаги. – Некогда мне, понимаете, с пьяницами возиться. Поважнее дела есть.
– Почему он стал пить?
Синегов взглянул на Валентина, как на упавшего с луны, и объяснил:
– Пьют шахтеры.
– Это что, вполне естественно?
– Конечно, нет, но попробуй, докажи им. Никакие меры воспитания не помогают. Ни клуб, ни широкая сеть политучебы. Пытались вовлечь его в кружки художественной самодеятельности, в кружок по изучению биографии товарища Сталина. Не помогло, сбежал. Верьте, не верьте, а есть предложение отобрать у Кошелева комсомольский билет. Очень просим вас помочь. Пропишите вы его в форме фельетона, чтоб другим неповадно было.
– Надо разобраться, почему…
– Известно, почему, – убежденно произнес Синегов. – Моральная неустойчивость. Недовоспитан.
– Все это так, – задумчиво проговорил Валентин, – меры, действительно, приняты все, но ведь раньше он не пил. Раньше-то он был морально устойчив. Воспитан. Передовым человеком был. И вдруг стал пьяницей. Не понимаю.
– Я ведь не доктор, товарищ корреспондент, – недовольно ответил Синегов, озабоченно просматривая бумаги. – Некогда мне, понимаете, с пьяницами возиться. Поважнее дела есть.