Сама села в кресло-качалку, но сонливость уже прошла; надо было заполнить графы листка, поднакопилось за день, и, неслышно ступая, она взяла со стола карандаш, стала записывать:
Пульс 120
Дыхание 25
Температура 98 - 98,4 - 98,2
Замечания
- их у нее хоть отбавляй:
"Пытался завладеть бутылкой, с джином. Бросил на пол, разбил".
Нет, лучше так записать: "В последовавшей борьбе бутылка упала и разбилась. Вообще, больной проявил себя как трудный". Хотела добавить: "В жизни больше не возьму алкоголика", но это как-то не шло к служебному тону замечаний. В семь надо будет проснуться (она умела поднимать себя в назначенное время) и прибрать все до прихода его племянницы. Раз уж взялась - не жалуйся. Но, взглянув ему в лицо, изможденное, бескровно-белое, и снова проверив частоту дыхания, она подумала недоуменно: "Что это на него нашло?" Днем больной был такой милый, нарисовал ей целую комическую серию - просто для забавы - и подарил на память. Она непременно вставит в рамку, повесит у себя в комнате. Девушка живо ощутила снова, как он своими тощими руками рвал у нее из рук бутылку. И с какими безобразными словами... И вспомнилось, что сказал ему вчера врач: "Такой человек, и так себя в могилу гнать".
Она устала, ей не хотелось подбирать сейчас битое стекло, - вот только дыхание у больного станет ровным, и она уложит его в кровать. Но все же надо убрать прежде в ванной; разыскивая на полу последние осколки, она подумала: "Зачем мне это? И зачем он безобразничает?"
Сердито она поднялась с колен, посмотрела на спящего. Тонкий, точеный профиль и слабый храп, словно вздохи - тихие, дальние, безутешные. Вчера доктор как-то странно покачал головой, и она по сути поняла, что ей не справиться с этим пациентом..