Трудный рейс Алибалы   ::   Аббасзаде Гусейн

- Прошу, Алибала, говори, почему я должен обижаться?

- Хорошо, братец, скажу тебе прямо, что твои эти дела мне не по душе!

- Какие дела?

- Спекулятивные, какие же еще? Дадаш изобразил на лице удивление:

- Кто тебе сказал, что я занимаюсь спекуляцией?

- Дадаш, мы только что, за этим столом, решили как мужчины говорить правду, быть искренними до конца. Нет нужды, чтобы кто-то другой говорил мне, чем ты занимаешься. Я не ребенок, сам все вижу. Если молчал, то не потому, что не понимаю, что к чему. Боялся плохо о тебе думать, не верилось, что ты спекулируешь, хотел убедиться. И очень скоро убедился. Не понимаю только одного: почему даже мне не хочешь признаться? Я не начальник какой-нибудь, не следователь, меня бояться нечего... Тем более что невольно связал себя с этим делом, когда сказал, что чемодан с товарами, которые ты привез продавать, принадлежит мне...

Хотя Алибала припер Дадаша к стене, у того и волос не шевельнулся.

- Допустим, что я спекулирую. Что из этого? - спросил оп.

- "Не допустим", а так оно и есть, Дадаш. Что из этого, говоришь? А то, что недостойно мужчины, да еще солдата, столько раз глядевшего в лицо смерти, покупать и перепродавать какое-то тряпье. Водиться с грязными людьми, обманывать честных. Стыдно, ей-богу, стыдно!

Дадаш откинулся на спинку стула. Словно только увидев, что Алибала говорит стоя, он с фальшивой заботливостью сказал:

- Слушай, что за официальность такая? Почему ты стоишь? Садись, пожалуйста, и говори сидя. Мы не в суде.

- Я еще не все сказал.

- Ну и что с того, что не все? Садись и говори спокойно.