Воронежские страдания   ::   Незнанский Фридрих Евсеевич

Затем он закрыл и аккуратно запер дверь, носовым платком протер ее в тех местах, где трогал пальцами, подумал, что грязный носовой платок он выбросит потом, и удивился, что действует фактически бездумно, но так ловко, будто всю жизнь только этим и занимался. А годков-то всего двадцать третий…

Еще раз огляделся. На полу не осталось никаких следов, даже волочения. Тем же «тройником» открыл дверь в вагон, тихо прошел к своей полке, аккуратно подтянувшись, поднялся на нее на руках и лег. Сердце колотилось так, что, казалось, будто все его слышат. Но Влад пересилил себя и, свесившись вниз, оглядел ближайшие полки, занятые пассажирами. Все спали, никто и головы не поднял.

Скоро должны были подъехать к станции Грязи, которые когда-то — слышал где-то Влад — называли Великими. Великие Грязи… Надо же!

И все. И больше никакие мысли или неприятные, неудобные позывы совести не мучили его до самой остановки.

А когда поезд остановился и проводница в дальнем конце вагона стала с лязгом поднимать щиток над ступеньками, Влад перешел в соседний вагон и уже из него спустился на перрон. Широко зевающая чужая проводница не обратила на него внимания.

Только еще начинало светать. Влад небрежно кивнул сонной женщине и спокойно отправился к выходу в город. До Липецка он решил добираться утренней электричкой. А что билеты остались у проводницы, так она их сама выбросит — за ненадобностью. Значит, не нужны были пассажирам. Фамилии вот только остались, — впрочем, обойдется.

…Не дождавшись известия, которое Денягин, трезво отдавая себе в этом отчет, ожидал с волнением все утро, он стал сам набирать номер Макарцева.