JК
Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста :: Кригер Борис
Страница: 73 из 434И сквозь лютуюбобу в очугуневших висках заворчал:
– Ой, чего это мы тут объявились? И проездом это, или насовсем?
А Зайка тихонько заплакал, подставляя колыбельку под слезинки, чтоб не пачкать чужих простыней. Но колыбелька таяла на глазах, ибо сделана была она из материала, никогда не материального на Земле.
– Это место немилое такое, – жалел Мишка Зай ку, – и время здесь наглое и даже по всем углам распол зается. То ли дело дома!
– Да, очень вредное оно, это время, вот и колыбельку съедает, не поперхивается. Фу, хищник людоедистый, – зажаловался Зайка, катая на ладошке крошечный сияющий комочек, безропотно спешащий в небытие.
– Смотри, Мишка, его ж тут, это время, без очков видно, – испугался Зайка.
И правда, время ухмылялось по углам и стремг-лавыми тенями с отсветами справляло свой извечный и бесстыжий кругобег по сервантам и книжным шкафам. Это нам, глупцам, кажется по ночам, что стены наших жилищ мечут блики пучефарых автомобилей. Но Мишка-то, во все привыкший вникать не на шутку, сразу эти выкрутасы времени раскусил. Древняя ящерица – Время, заточенная с незапамятных времен в подземельях мишкиной планеты, на Земле бродила ненаказанной и щипала беспрестанно виски».
Я еще много там унижал и разоблачал Время, оно бесилось и скалило зубы… Я думал, что моя сказка отчасти смогла его победить:
«Потом Мишкозайки готовили плюшки и долго чаевничали в бликах дешевой лампадки, но им было очень светло, даже, может, прелестней, чем в бархате чудной опушки. Они были вместе и даже совсем по-людски завели разговоры о пользе и смысле ну самых различных вещей.
– Ой, чего это мы тут объявились? И проездом это, или насовсем?
А Зайка тихонько заплакал, подставляя колыбельку под слезинки, чтоб не пачкать чужих простыней. Но колыбелька таяла на глазах, ибо сделана была она из материала, никогда не материального на Земле.
– Это место немилое такое, – жалел Мишка Зай ку, – и время здесь наглое и даже по всем углам распол зается. То ли дело дома!
– Да, очень вредное оно, это время, вот и колыбельку съедает, не поперхивается. Фу, хищник людоедистый, – зажаловался Зайка, катая на ладошке крошечный сияющий комочек, безропотно спешащий в небытие.
– Смотри, Мишка, его ж тут, это время, без очков видно, – испугался Зайка.
И правда, время ухмылялось по углам и стремг-лавыми тенями с отсветами справляло свой извечный и бесстыжий кругобег по сервантам и книжным шкафам. Это нам, глупцам, кажется по ночам, что стены наших жилищ мечут блики пучефарых автомобилей. Но Мишка-то, во все привыкший вникать не на шутку, сразу эти выкрутасы времени раскусил. Древняя ящерица – Время, заточенная с незапамятных времен в подземельях мишкиной планеты, на Земле бродила ненаказанной и щипала беспрестанно виски».
Я еще много там унижал и разоблачал Время, оно бесилось и скалило зубы… Я думал, что моя сказка отчасти смогла его победить:
«Потом Мишкозайки готовили плюшки и долго чаевничали в бликах дешевой лампадки, но им было очень светло, даже, может, прелестней, чем в бархате чудной опушки. Они были вместе и даже совсем по-людски завели разговоры о пользе и смысле ну самых различных вещей.