У   ::   Иванов Всеволод

Здесь я его отмыл водой, разорвал рубашку для перевязок, затянул ему лоб и свое укушенное колено и грохнулся на тюфяк. Пыльное и душное солнце светило нам. Доктор лежал, блаженно вздыхая: попробовал он, было, поднести ладонь к уху - и со стоном должен был отказаться от этой попытки. Впрочем, это не задержало потока его размышлений:

- Кровопускания, совершенно ясно, чрезвычайно полезны для человеческого организма, Егор Егорыч. И почему бы нет? Миллионы лет до того, как появилась современная нам форма цивилизации, человечество неустанно дралось и пускало почти ежедневно себе кровь: с природой, с подобными себе, со зверями, кровь должна обновляться! Нам полезны раны! Нам полезны легкие кровопускания, не милитаристического, а физкультурного или лечебного характера. Какая ясность ума, какая транзитность мышления!..

- Вы и посейчас думаете, что, например, Жаворонков искренен?

- Иного прохода ему нет, Егор Егорыч.

- Удивительно!.. И вы с ним были искренни? И припадок? Я никогда не встречал такого организованного припадка.

Доктор потер живот:

- И я тоже, Егор Егорыч. Ну, а велик ли наш опыт? Бегство в болезнь? Есть остатки таковой болезни у Жаворонкова, есть. Но вообще он на правильном пути, и его негодование, хотя и при-крытое "бегством в болезнь", открыло мне, что он не любит Сусанны, а искренно предан делу атеизма.

- Сожалею, но я не могу постигнуть ясности вашего ума, Матвей Иваныч.

- Покамест, я недостаточно ясен, Егор Егорыч.