У   ::   Иванов Всеволод

Бесспорно, "последнее" имеет свои достоинства, оно некоторым образом соединяет в целое две части, до этого воспаленно мотающиеся где-то отдален-но, покрывает эпидермой взрыхленный грунт - так,- но зачем ему отталкивать Трошина, подни-мать ладонь к уху, словно он желал указать, что неподалеку его лоб оседлан нравоучительными синяками, зачем... впрочем, Трошин, оказалось, быстрее доктора умел двигать языком:

- Мне думается, что в последнем слове я скажу о последнем виде, ожесточенном виде, который вызывает скрывшаяся пища. Подумаем, граждане, о том поступке, совершенном только что нами. Помимо его нравственного смысла, он имеет еще и бытовой, а именно: куда ж нам девать теперь эти продукты? Я их не могу продать, они приобретены нами в складчину. Я и не могу их есть. Плесневеть им? Пропадать? Тем самым наше решение перейдет в антигосударствен-ный поступок, вместо чистой пользы. Я бы предложил вам вас тринадцать, а еды, пожалуй, хватит и пятидесяти - выкатить эту еду для тех пятидесяти персон, которые редко, не чаще одного раза в год, принимают мясную пищу. Таких мало в Москве, но если поискать, а человеко-любивый доктор примет к тому меры, то и найдутся. Мы бы тринадцать стояли у дверей и умиля-лись. И хорошо бы подать, которое требует, конечно, горячим. Но разве разогреешь на нашей плите, разве можно благодаря этой дурацкой плиты быть до конца человеколюбивым? Вы возразите - рядом русская печь. Русская печь!..

- Русская печь! - озлобленно бледнея, подхватил доктор.