У   ::   Иванов Всеволод

- Осмотрите себя, Лев Львович, не горите ли вы где.

- Вон,- прохрипел Лев Львович.

Дядя Савелий ощупал его.

- Может быть, вы, доктор, опалились? - сказал дядя Савелий, однако же не подходя к доктору.

Доктор пощупал обнаженную свою до локтя правую руку, понюхал и опустил рукав - и я вдруг облегченно подумал, что если рука у доктора в масле, то он, несомненно, не обжегся, черт подери, и тогда я зря сжег галстук. Но дыра в нем расширялась. Я загасил ее пальцами.

- Доктор!

- Нет, я цел,- ответил доктор,- осмотрите себя.

- Я не могу гореть. Я всегда очень осторожен.

- Если б я верил в совесть, я бы сказал, что она у вас запылала.

- Перестанем кривляться. В комнате пожар. Вы всюду приносите несчастье, доктор, это я вам должен сказать откровенно.

- Если считать несчастьем откровенность, то, пожалуйста, я рад быть таким почтальоном. Очень возможно, что вы сейчас сгорите, и вот теперь, когда смерть стоит у вашего порога, может быть, вы все-таки примете меры к тому, чтобы спасти вашу пленницу и вашу дочь, Лев Львович.

- Разрешите вас осмотреть, вы безумец, вы сами горите, не замечая пожара. Папироска упала на ваше платье, и вы, не замечая этого, горите.

- Не подходите ко мне. Да, я горю, но горю негодованием. Я не видал более подлого дядю и более холодного отца.

- Слушайте,- приглядываясь к доктору, сказал в ужасе дядя Савелий,- но на вас все тлеет.

- Вот вы побежите из горящего здания на стадион, и посмотрим, что выйдет.