У   ::   Иванов Всеволод

Видали ли вы ее, совсем обалдела от жара! Я будуперекладывать мясо? У меня честная "очередная" говядина, а она жрет свинину. Моя говядина, если хотите знать, отмечена химическим карандашом. Это потому, что вы видели, как я отмечала! Марья Васильевна, Шурочка, Геничка, посмотрите!" - Марья Васильевна, Шурочка, Геничка смотрят.- "Нет, вы ошибаетесь. Кто ошибается? Вы рады придраться к Жаворонковым, вы со своей Степанидой Константиновной все время против нас наводите мосты, в религиозности нас упрекают, подумаешь - безбожники, а кто на Пасху куличи пек? Все пекли! И будем печь!.."). Оказывается,- между квартиро-уполномоченным и верхом, возглавляемым пылким и атлетическим Жаворонковым,- трещина, клокочет разрыв. Какое поднимается брюзжание, ворчание, гудение - миллионы больших мух жестоко, словно волчки, врезаются в спор. Валовое мошенничество! Бездельники!.. Страшные счетные книги готовы раскрыться, какое брутто мы сейчас узнаем. Но - тс! Цыц!.. Жаворонков бьет в грудь, самодовольно украшенную голубой фу-файкой, его лицо страдает, сооружая необычайную суровость. На шум ссоры появляются сыновья квартироуполномоченного - Валерьян и Осип. Они ошпаривают кухню взглядом. Из кармана у них торчат футляры финок. "Прекратите тянуть канитель,- говорят они, как бруствер становясь между матерью и бушующей кухней,- вы введете дом в затруднительное положение!" Но не так-то легко снять с Жаворонкова гордую самодовольную фуфайку: "Меня не запугаешь финками. Хватит. У нас поселился авторитетный товарищ Черпанов.