Убиенный поэт   ::   Аполлинер Гийом

Чародей не отзывался, и дева подумала: «Он умер. Подожду немного. А потом отправлюсь в мой дивный подводный дворец, наполненный легким мерцанием драгоценных гемм». Одевшись, она вновь опустилась на камень надгробья и, ощутив его холод, громко сказала: «Ну вот, чародей, теперь ты и вправду умер, твой могильный камень подтверждает это». Она обрадовалась так, словно прикоснулась к самому покойнику, и добавила: «Камень говорит мне, что ты умер, труп твой уже холоден, и скоро уже ты сгниешь». И, расположившись на могиле, она замолчала, прислушиваясь к шуму леса, глухого и мрачного.

Время от времени издалека доносились печальные звуки рога — это Говэн, рыцарь Благородных Дев, единственный в мире, кто мог еще знать, где находится Мерлин, трубил в свой пророческий рог, будоража окрестности. Солнце садилось, и вслед за ним исчезал вдали и Говэн. И поскольку земля кругла, Говэн и солнце становились все меньше и меньше, — и так далеки отсюда были солнце и Говэн, и так схоже было их предназначение, что они сливались воедино.

Лес наполнялся хриплыми криками, шорохом крыльев и шелестом песен. Призрачные тени скользили над могилой чародея, мертвого и безгласного. Озерная дева сидела не шелохнувшись и с улыбкой вслушивалась в эти звуки. К могиле сползались змеиные выводки, то там, то здесь мелькали феи, двурогие демоны и ведьмы, окутанные ядовитыми испарениями болот.

Змеи

Мы шипели и не могли бы шипеть лучше, и это шипение было нашим лучшим зовом.