Убийство Михоэлса   ::   Левашов Виктор

Конверт, который он принес и передал 41-му, был не обычный почтовый, с клеевой полосой на клапане, а большой, из плотной коричневой бумаги - в таких конвертах, запечатанных сургучной печатью, пересылались по принадлежности документы заключенных. 41-й вложил исписанные листы в конверт, надписал адрес и потребовал клей. Начальник напомнил, что по инструкции письма и обращения в высшие инстанции заключенных должны передаваться в администрацию тюрьмы в открытом виде.

- Я не являюсь заключенным! - резко возразил 41-й, но начальник не уступил:

- Извините. Такой порядок.

- Это письмо содержит сведения государственной важности. Потрудитесь незамедлительно доставить его адресату.

- Все будет сделано согласно правилам, - заверил начальник тюрьмы.

Выйдя из камеры, он взглянул на конверт. На нем стояло: "Москва, Кремль, И. Сталину". Просто: И. Сталину. Ни тебе Председателю Совета Народных Комиссаров, ни тебе Генеральному секретарю. Ни хотя бы: тов. Сталину И. В. Иностранцы, мать их, совсем без понятия!

В какой-то момент начальник дрогнул. Нельзя было брать письмо. Ни открытым, ни заклеенным. Нужно немедленно вернуть конверт 41-му, вызвать опера из облуправления, вместе с ним изъять письмо, засургучить и отправить по инстанции. Но любопытство переселило. Не любопытство, нет. Служебное достоинство. Есть инструкция? Есть. Имеет начальник тюрьмы право читать то, что заключенные пишут? Обязан. Да хоть бы и самому товарищу Сталину. А вдруг этот 41-й по батюшке его обкладывает? Или еще что? Так и отсылать, не проверив?

Сомнений больше не было. Начальник тюрьмы вернулся в свой кабинет и вынул из конверта листки.