Убийство на Нойвальд-штрассе   ::   Ярмолинец Вадим

Жаботинский увидел, как в коридоре зажглась красная лампочка -- и тут же в дверях показалась Лея.

Григорий махнул рукой, и она, понимающе закивав, ушла.

-- Поторопимся, -- сказал Жаботинский. -- Сегодня пятница, я бы хотел все закончить до начала шабеса.

Когда Жаботинский произносил эти слова, Лея-Спица, открыв в соседней комнате заднюю дверцу сейфа, разгрузила его содержимое в сумку и выскользнула из квартиры. Через полчаса Жаботинский и его спутники обнаружили, что в квартире, кроме них, никого нет.

Что же, спросите вы, привело беглецов в "Нойвальд-хаус" на окраине Вены?

Видимо, натерпевшись от Aмерики, сам того не осознавая, Гольдфарб стремился вернуться к той черте, за которой осталось не просто его комфортабельное прошлое, но сама жизнь. Хотел ли он вернуться в Одессу? Не знаю. Для начала ему нужно было время, чтобы прийти в себя, решить, что делать с оказавшимся в его руках состоянием, и в качестве временной крыши над головой он выбрал знакомый пансионат на Нойвальд-штрассе, из окон которого открывался вид на старинный парк с белокаменными скульптурами атлетов.

Его погубил, если так можно выразиться, литературный прием, которым он пользовался, садясь за карточный стол. Как бы безбожно он ни врал, очаровывая лохов, он всегда начинал с зерна истины, вокруг которого плел липкую паутину вымысла.

-- Ярмолинец, -- сказал он мне однажды, когда мы сидели с ним на ступеньках аркадийских Плит, полоща ноги в еще чистой воде Черного моря.