Угодило зернышко промеж двух жерновов   ::   Солженицын Александр Исаевич

Речь моя горела во мне - не дословно, но домысленно, - и я считал бы позором читать её, как читают все советские шпаргальщики, да и на Западе многие. Однако специальная задача - нигде не сбиться с порядка мыслей и нигде не упустить удачных выражений - сковывала напряжением, меняла весь тон речи, лишала её непринужденности и, значит, воздействия. Сплошного текста у меня не было, а тезисы были сведены уже к пачке половинок ученической странички. И Аля посоветовала: так и выйди с ними, держи их в руке, без помехи жестам, а понадобится - заглянешь. Простая мысль, простая форма, но каждую надо найти. Так я и сделал, и сразу спал обруч с моей головы, стало доконечно легко. Найдена была форма - на сто речей вперёд. И, действительно, по разогнанному своему состоянию, я мог тогда ехать произносить хоть и сто речей, да сам себя ограничил. Присутствовало тысячи две зрителей, и почётные приглашённые (был военный министр Шлессинджер, экс-военный министр Мелвин Лэрд, американский делегат в ООН Патрик Мойнихен). Вначале был общий ужин, как это у американцев полагается, сидели и мы, президиум, профсоюзные вожди - на сцене лицом к публике и тоже сперва лопали (ужасный обычай!). Потом меня смущало: так, от столиков, не все докончив десерт, меня и слушали. При вступлении Джорджа Мини очень трогательно было, как пригласили на сцену двух бывших зэков Сашу Долгана (через Тэнно мы были с ним знакомы в Москве) и Симаса Кудирку литовца, выданного американцами, но ими же незадолго перед тем и вызволенного.