Угрюм-река   ::   Шишков Вячеслав Яковлевич

Фарков то и дело выскакивал на берег, ломал ветки ивняка и втыкал их меж камней порога, обозначая будущий путь шитика. Саженях в ста от Прохора лежали две воды: шумно бурлящая, рябая и, дальше, — тихая, застеклелая, вся в солнечном пожаре. Грань этих вод — предел порога. Ибрагим ворочал в воде камни. Прохору показалось издали, что все коренастое тело черкеса, в особенности руки и спина, испещрено темными полосами: «Татуировка», — подумал он, но, когда подошел к черкесу вплотную, удивился:

— Вот так тело у тебя, Ибрагим!.. Как у борца… Должно быть, силенка есть.

— Мало-мало есть. — Ибрагим нагнулся и поднял над головой круглый, в несколько пудов камнище; выпуклые, резко очерченные мускулы под смуглой кожей заиграли, напряглись и, словно вылепленные из глины, вдруг застыли, настороженно карауля волю господина.

— Цх!.. — и камень, опоясав воздух черною дугою, далеко бухнул в воду.

— Урра!.. — закричал от восторга Прохор.

— Чего орешь, работай!..

Прохор принялся за дело. С юношеским жаром ворочал камни, прокладывая путь.

— Корягу видишь? Вали на нее… Прямо! Саженев через десять будет глыбь.

Работа кипела. Фарков был уже на шитике и выводил его на стрежень. Обратно Прохор шагал рядом с Ибрагимом.

— Заколел, Прошка, замерз? Надо спирт проглотить… Уловив в голосе Ибрагима ласку, Прохор сказал:

— Ты на меня не злись. Я тебя люблю.

— Мы тоже любим. Ничего, молодца, Прошка. Джигит!..

— С тобою, Ибрагим, не страшно… Ты сильный.