Страница:
106 из 422
— Со всей области, видать, свозят, — сказал кто-то. — В Германию отправляют.
— А тебе откуда известно?
— Солдаты на постое говорили. Полная реквизиция.
— С голодухи набросились.
— Какая у них голодуха? Консервы да коньяки со всего мира награбили.
— Говорят, есть у них эрзацы такие, лепешки. Съел лепешку — и вроде борща наелся, цельный день воду пьешь, и только.
— Потому, наверно, и увозят наше зерно, что лепешек не хватило.
В толпе засмеялись.
— Глупости. Они наши яйки, и млеко, и сало, и курку с охотой жрут, чтоб им колом стало... Солдат — что? Для солдата пожрать — первое дело. Они пас погнали, они и сыты.
Жизнь уходила нынче от людей в виде мешков с мукой и зерном. Пыль в морозном безветрии стояла в воздухе. Эта хлебная пыль была в тысячу раз пыльнее и едче обыкновенной. От этой не отмоешься, она в сердце.
Федор Сазонович долго не мог уснуть, вставал, набрасывал пальто, выходил в сени и курил. На кровати стонала старуха. Бондарь, казалось, крепко спал.
Под утро, когда хозяин собирался на работу, постоялец рассказал ему о бессонной ночи. Тот ухмыльнулся. Оказывается, тоже не спал. Об одном думали.
Днем, как и обещал, зашел Симаков. Он вытащил из кармана широких штанов бутылку и, развернув замызганную тряпицу, выложил на стол пожелтевшее сало и две луковицы. Хитровато поглядел на Федора Сазоновича, когда тот, любопытствуя, повертел бутылку в руках.
— Буряк?
— Не. Настоящая сливянка, Федор Сазонович. Не побрезгуй.
|< Пред. 104 105 106 107 108 След. >|