Страница:
134 из 422
Мужик грустит — надо успокоить. Петр Захарович с ухмылкой принял угощение, закусил кислой капустой, сдобренной каким-то маслом. Он помрачнел. Потом вдруг спросил:
— Эти-то родичи знают про меня?
— Schwiegormutter? — Она спохватилась, перевела: — Свекровь?
— Да, швигермуттер. Не осуждает?
Марта покачала головой:
— Нет. Жизнь у меня была несладкой. Они знают. Сочувствовали.
— Что же было?
— Пил он сильно.
Петру Захаровичу стало неловко, что вмешался в потаенное и не очень счастливое прошлое женщины. Ведь он хотел только перевести разговор на другую тему и сделал это не очень деликатно.
— Прости меня, Марточка...
— За что же, Петре Захарович? Ведь это жизнь. Женщины еще не такое выносят и терпят.
— И ты терпела?
— Терпела. Что же я, не баба, что ли? «Баба! — хотелось крикнуть Петру Захаровичу. — Баба ты настоящая, каких мужики до смерти любят за смелость, за беззаветную верность в любви, за открытость души, за простоту и нерастраченность чувств. И вместе с тем ты необыкновенная женщина, нисколько не похожая на многих. Потому-то, видать, я и доверился тебе...» Но вслух сказал:
— Ты не очень прислушивайся к тому, что говорю. Это я так... для поддержки теплой беседы.
В ее глазах не гасли искорки смеха, она, казалось, была наполнена радостью жизни, над которой не властны ни пушки, ни гестапо.
Вскоре он поделился с ней своими планами.
Был зимний день, первый снежок припорошил землю, на площади висел казненный.
|< Пред. 132 133 134 135 136 След. >|