Улицы гнева   ::   Былинов Александр Иосифович

Як ся маешь?

Байдара, с неизменной плеткой в руке, подпоясанный поверх пальто ремнем с кобурой, протянул свою пятнистую руку к осколочку и прикинул его на ладони.

— Здравствуй, господин Байдара, — кивнул Федор Сазонович, вспоминая подобную встречу, похожие слова и тот же испытующий взгляд исподлобья. Ему стало не по себе. — Вот, гляди, фунтик какой прилетел. Что за напасть?

— А то не знаешь?

— Разбужен был ночью. Подумал, самолеты бомбят.

— Откуда им взяться-то здесь, самолетам, коли немецкая армия уже на Кавказе, а скоро и Волге конец? Мечтаешь?

— Спросонок чего не привидится.

— Может, еще что-нибудь такое интересное во сне подсмотрел?

— Нет, ничего такого не было, пан Байдара.

— Брешешь, сапожник. Спишь и видишь, как бы снова товарищи появились, против немецкой власти сны твои. Неправду говорю? — Байдара похлопал плеткой по голенищу и подмигнул Федору: не было в его голосе на этот раз ни угрозы, ни издевки.

Иванченко покачал головой:

— Ошибаетесь, господин Байдара. С тех пор как расстался с партийным билетом, ни во сне, ни в мечтах не жалею о прошлом. Не очень веселое то было царство.

— А что, разве тоже ущемлен чем был?

— А то нет? Почитай, каждый из нас ущемленный. Потому что свободы мысли никакой, все по указке свыше жили. Все партия нами командовала.

— А почему же не жить, если она мудро командовала?

Федор Сазонович помолчал, поспешно соображая, чего хочет от него начальник биржи. Но тот не заставил ждать.