JК
Улицы гнева :: Былинов Александр Иосифович
Страница: 89 из 422А нынче, гляди, за куском мыла побираемся.
— Ну что ж... прощевайте, — сказал Рудой, вздохнув. — Куда же ты ботиночки-то уносишь? — засуетился сапожник, увидев, что посетитель заворачивает обувь в тряпочку.
— Авось подешевле найду мастера. Больно уж ты знаменитый сапожник. А мне поплоше бы надо.
В прихожей послышались голоса, и в комнату ввалились трое. Один из них был Байдара — его Рудой узнал тотчас. Все были навеселе.
— Ну что, сосед? — спросил начбиржи — Готово?
— Готово, господин Байдара, одну минуточку. — Сапожник, вскочивший при появлении гостей, бросился за дверь и вынес дамские туфли желтой «жамши».
— Сказано — сделано, господин Байдара, — заговорил сапожник. — Иначе не можно. Коль обещал — выполню. Будет носить ваша донька и меня вспоминать, слово чести.
— Донька не донька, а хтось носить буде, — засмеялся Байдара, снимая шапку и вытирая нот с лоснящегося лба. — Работа, ничего не скажешь, приличная. Никогда не думал, что из литейщика такой сапожник получится. Все ведь на заводе, в окалине. Да с начальством в кровь сшибался, думаешь, не знаю? Я, что надо видеть, то видел. Зайдешь ко мне на биржу. Там расплачусь и насчет того поговорим.
— Расплаты никакой, господин Байдара. Что ж до того — буду премного благодарен. Финотдел задавил, поверите?
— Сделаем. Украинскому человеку всегда поможем. Да еще соседу. Прощевай, брат.
Снова громкие голоса в прихожей, и снова тишина, и они вдвоем — Рудой и сапожник.
— Ну что ж... прощевайте, — сказал Рудой, вздохнув. — Куда же ты ботиночки-то уносишь? — засуетился сапожник, увидев, что посетитель заворачивает обувь в тряпочку.
— Авось подешевле найду мастера. Больно уж ты знаменитый сапожник. А мне поплоше бы надо.
В прихожей послышались голоса, и в комнату ввалились трое. Один из них был Байдара — его Рудой узнал тотчас. Все были навеселе.
— Ну что, сосед? — спросил начбиржи — Готово?
— Готово, господин Байдара, одну минуточку. — Сапожник, вскочивший при появлении гостей, бросился за дверь и вынес дамские туфли желтой «жамши».
— Сказано — сделано, господин Байдара, — заговорил сапожник. — Иначе не можно. Коль обещал — выполню. Будет носить ваша донька и меня вспоминать, слово чести.
— Донька не донька, а хтось носить буде, — засмеялся Байдара, снимая шапку и вытирая нот с лоснящегося лба. — Работа, ничего не скажешь, приличная. Никогда не думал, что из литейщика такой сапожник получится. Все ведь на заводе, в окалине. Да с начальством в кровь сшибался, думаешь, не знаю? Я, что надо видеть, то видел. Зайдешь ко мне на биржу. Там расплачусь и насчет того поговорим.
— Расплаты никакой, господин Байдара. Что ж до того — буду премного благодарен. Финотдел задавил, поверите?
— Сделаем. Украинскому человеку всегда поможем. Да еще соседу. Прощевай, брат.
Снова громкие голоса в прихожей, и снова тишина, и они вдвоем — Рудой и сапожник.