JК
Улыбка у подножия лестницы :: Миллер Генри
Страница: 8 из 31Огюст в растерянности топтался на шатких ступеньках. Лошадь доверчиво тыкалась в него мягкими губами… Из-за деревьев, неровно подрагивая, выползла луна. На него снизошел удивительный покой, он впал в какое-то странное полузабытье.
Хозяйка кибитки спрыгнула на землю, задев широким подолом юбки его плечо.
— Мы думали, ты умер, — сказала она, садясь на траву возле его ног. — Конечно, сначала мы искали тебя, — спохватившись, добавила она, протягивая сахар, — а потом…
Огюст молча слушал, а женщина все говорила и говорила. Ее слова доходили до него как сквозь туман. Он боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть пронизывавшее его с ног до головы удивительное ощущение покоя. Шершавый язык лизнул ладонь. Огюсту казалось, что он стоит на грани, по одну сторону которой свисает лестница в небо, а по другую — бушует восторженное неистовство зала.
Огюст даже не вспомнил о нехитрых своих пожитках, брошенных в отеле. Лежа у костра в волшебном круге кибиток, он вглядывался в пронзительный холод лунного неба. Решение пришло само. Он пойдет за труппой, куда бы она ни направлялась. За свое инкогнито он был спокоен — циркачи умеют хранить чужие тайны.
Огюст помогал ставить шатры, растягивать канаты, раскатывать ковровые дорожки. Поил лошадей, ухаживал за животными, хватался за любую работу. У него не было ни одной свободной минуты, и он был счастлив. Жизнь обрела смысл и заиграла всеми цветами радуги. Он упивался неведомой прежде роскошью быть зрителем.
Хозяйка кибитки спрыгнула на землю, задев широким подолом юбки его плечо.
— Мы думали, ты умер, — сказала она, садясь на траву возле его ног. — Конечно, сначала мы искали тебя, — спохватившись, добавила она, протягивая сахар, — а потом…
Огюст молча слушал, а женщина все говорила и говорила. Ее слова доходили до него как сквозь туман. Он боялся шевельнуться, чтобы не спугнуть пронизывавшее его с ног до головы удивительное ощущение покоя. Шершавый язык лизнул ладонь. Огюсту казалось, что он стоит на грани, по одну сторону которой свисает лестница в небо, а по другую — бушует восторженное неистовство зала.
Огюст даже не вспомнил о нехитрых своих пожитках, брошенных в отеле. Лежа у костра в волшебном круге кибиток, он вглядывался в пронзительный холод лунного неба. Решение пришло само. Он пойдет за труппой, куда бы она ни направлялась. За свое инкогнито он был спокоен — циркачи умеют хранить чужие тайны.
Огюст помогал ставить шатры, растягивать канаты, раскатывать ковровые дорожки. Поил лошадей, ухаживал за животными, хватался за любую работу. У него не было ни одной свободной минуты, и он был счастлив. Жизнь обрела смысл и заиграла всеми цветами радуги. Он упивался неведомой прежде роскошью быть зрителем.