JК
Улыбка волчицы :: Астафьев Виктор
Страница: 4 из 23С ходу, с лету, с треском рвали они кожу зверя, выхватывая горячие куски мяса, урчали, заглатывали их, захлебываясь маральей кровью и собственной слюной.
Схватив карабин, одышливо дыша раскрытым ртом, Копылов спешил к месту схватки. Волки даже уходить не торопились, кушали себе спокойненько, вскидывая морды, забрасывали в себя красные куски, хрустели хрящами, сухожилиями и костями, что по зубу, потом тяжеловато, россыпью трусили по белому полю к берегу, на ходу вытирая окровавленные морды о снег.
Копылов начал догадываться: среди волков появились собаки — диким зверям до такой тонкой тактики и наглой практики своим умом пока еще не дойти.
На участке Верстюка резали волки живье, можно сказать, безнаказанно. Полезный скот люди порешили и съели сами. Уходя в города, рассеиваясь по свету, уремцы, как и везде по Руси, кошек и собак бросали на произвол судьбы. Бороться с так хорошо сплоченной волчьей ордой было трудно, почти невозможно. От бессилия, от бессонных ночей, от напрасных погонь егерь Верстюк почернел, исхудал, выветрился, нервным сделался, а тут еще «той бродяга», Копылов со своей «перспективой»!
Ну хоть на пенсию уходи!
* * * *
На сей раз Верстюк даже и не спорил с Копыловым, грустно слушал его сперва по рации, затем на метеопосту, кивал головой, ронял: «Н-н-на… Ох же ж и брехать ты, Тимохвей! Тоби ж полковым комиссаром було б само раз, а ты пэтээру на горбу по усему хронту!.. Н-н-на… Ох-хо-хо-о! Шо? Шесть? Ты ж по математике усю дорогу списував, но так до дэсяти считать и не навчивсь. Шо? Зарплату считать умеешь? А та ж твоя зарплата! Ниякой школы иэ трэба, шоб ии счести.
Схватив карабин, одышливо дыша раскрытым ртом, Копылов спешил к месту схватки. Волки даже уходить не торопились, кушали себе спокойненько, вскидывая морды, забрасывали в себя красные куски, хрустели хрящами, сухожилиями и костями, что по зубу, потом тяжеловато, россыпью трусили по белому полю к берегу, на ходу вытирая окровавленные морды о снег.
Копылов начал догадываться: среди волков появились собаки — диким зверям до такой тонкой тактики и наглой практики своим умом пока еще не дойти.
На участке Верстюка резали волки живье, можно сказать, безнаказанно. Полезный скот люди порешили и съели сами. Уходя в города, рассеиваясь по свету, уремцы, как и везде по Руси, кошек и собак бросали на произвол судьбы. Бороться с так хорошо сплоченной волчьей ордой было трудно, почти невозможно. От бессилия, от бессонных ночей, от напрасных погонь егерь Верстюк почернел, исхудал, выветрился, нервным сделался, а тут еще «той бродяга», Копылов со своей «перспективой»!
Ну хоть на пенсию уходи!
* * * *
На сей раз Верстюк даже и не спорил с Копыловым, грустно слушал его сперва по рации, затем на метеопосту, кивал головой, ронял: «Н-н-на… Ох же ж и брехать ты, Тимохвей! Тоби ж полковым комиссаром було б само раз, а ты пэтээру на горбу по усему хронту!.. Н-н-на… Ох-хо-хо-о! Шо? Шесть? Ты ж по математике усю дорогу списував, но так до дэсяти считать и не навчивсь. Шо? Зарплату считать умеешь? А та ж твоя зарплата! Ниякой школы иэ трэба, шоб ии счести.