Упадок и разрушение   ::   Во Ивлин

Не поминай лихом, дружище!" Говорят они, а сами только что не рыдают.

1 Во имя Иисуса господа нашего. Аминь (лат.).

Сижу я, значит, и на револьвер гляжу. Несколько раз его к виску подносил -- и опускал. А в голове одно: "Те, кто в хороших школах обучались, так не кончают!" И тянулись эти самые полчаса целую вечность. Но, на мое счастье, стоял там графинчик с виски. Они тоже к нему, надо полагать, приложились, а то с чего бы им, сам посуди, так растрогаться? Короче, когда они вернулись, графинчик был пуст, а я смотрю на них -- и не могу удержаться от смеха -- на нервной почве, не иначе! Знаю, что не прав, но ты бы видел, как они удивились, когда оказалось, что я жив-здоров, да вдобавок пьян.

"Мерзавец!" -- говорит наш полковник, а меня еще пуще смех разбирает. Одним словом, меня -- под замок, а дело мое -- в трибунал. Врать не стану -на следующий день мне уже не до смеха было. Судить меня приехал майор из другого батальона. Заходит он ко мне, а я смотрю на него и понимаю, что мы с ним вместе учились.

"Кого я вижу! -- кричит майор с порога. -- Старина Граймс! Почему под трибуналом? Выкладывай, что стряслось?" Я рассказываю. "Да-а, -- загрустил майор, -- плохо твое дело. Но расстрелять человека из Харроу? -- об этом не может быть и речи. Не горюй -- что-нибудь придумаем". На другой день отправили меня в Ирландию, сосватали мне там какую-то липовую работенку по почтовому ведомству. Там я и просидел до конца войны. Где-где, а в Ирландии в лужу не сядешь, даже если очень постараешься. Я тебя совсем заговорил, да?

-- Нисколько, -- отвечал Поль.