JК
Усадьба :: Голсуорси Джон
Страница: 285 из 294Она вынула носовой платок и смахнула капли.
- Ты так и не ответил на его письмо, милый, - сказала она.
Сквайр выпрямился; его сухая фигура, тонкая шея, разгневанный взгляд, сузившиеся до размеров булавочной головки зрачки - все говорило о том, что его достоинство возмущено.
- И ни за что не напишу! - сказал он голосом громким и резким, как будто выступая на защиту чего-то такого, что было важнее его самого. - Я все утро думал об этом, и, будь я проклят, если я сделаю это. Этот человек негодяй. И я не стану плясать под его дудку!
Миссис Пендайс сжала руки.
- О Хорэс, - сказала она, - ради всех нас! Дай ему это обещание.
- Чтобы он восторжествовал надо мной? Ни за что на свете!
- Но, Хорэс, ты же сам просил Джорджа сделать это. Ты писал ему, чтобы он дал обещание.
- Ты, Марджори, в этом ничего не понимаешь, - ответил сквайр, - ты не знаешь меня. Ты думаешь, я смогу написать этому мерзавцу, что его жена бросила моего сына? Позволить ему сперва вымотать мне всю душу, а потом посмеяться надо мной? Я не буду писать ему, даже если мне придется уехать отсюда навсегда, даже если...
И он умолк, как будто его глазам представилась самая большая из всех бед.
Миссис Пендайс, положив руки на лацканы его сюртука, стояла, опустив голову. Щеки ее порозовели, в глазах блестели слезы. Волнение молодило ее; от нее исходило тепло, аромат; она была прекрасна, как на том портрете, под которым они сейчас стояли.
- Ты так и не ответил на его письмо, милый, - сказала она.
Сквайр выпрямился; его сухая фигура, тонкая шея, разгневанный взгляд, сузившиеся до размеров булавочной головки зрачки - все говорило о том, что его достоинство возмущено.
- И ни за что не напишу! - сказал он голосом громким и резким, как будто выступая на защиту чего-то такого, что было важнее его самого. - Я все утро думал об этом, и, будь я проклят, если я сделаю это. Этот человек негодяй. И я не стану плясать под его дудку!
Миссис Пендайс сжала руки.
- О Хорэс, - сказала она, - ради всех нас! Дай ему это обещание.
- Чтобы он восторжествовал надо мной? Ни за что на свете!
- Но, Хорэс, ты же сам просил Джорджа сделать это. Ты писал ему, чтобы он дал обещание.
- Ты, Марджори, в этом ничего не понимаешь, - ответил сквайр, - ты не знаешь меня. Ты думаешь, я смогу написать этому мерзавцу, что его жена бросила моего сына? Позволить ему сперва вымотать мне всю душу, а потом посмеяться надо мной? Я не буду писать ему, даже если мне придется уехать отсюда навсегда, даже если...
И он умолк, как будто его глазам представилась самая большая из всех бед.
Миссис Пендайс, положив руки на лацканы его сюртука, стояла, опустив голову. Щеки ее порозовели, в глазах блестели слезы. Волнение молодило ее; от нее исходило тепло, аромат; она была прекрасна, как на том портрете, под которым они сейчас стояли.