Уста и чаша   ::   Диккенс Чарльз

"Плут Райдергуд, говорит, мы нынче вечером повздорили с тобой на реке". Так оно и было: спросите его дочку. "Я пригрозил, говорит, отшибить тебе пальцы перекладиной, а не то так и мозги выбить багром. Потому я тебе грозил, что ты уж очень разглядывал то, что у меня было на буксире, а еще и потому, что ты уцепился за планшир моей лодки". Я ему говорю: "Старик, это мне понятно". А он мне говорит: "Райдергуд, таких людей, как ты, на десяток один приходится", - может, он сказал и на два десятка один, наверно не помню, потому и беру цифру поменьше, - я знаю, что значит давать показание под присягой. "А когда, говорит, люди дорожат жизнью или часами, тогда надо глядеть в оба. Были у тебя подозрения?" Я говорю: "Были, Старик; мало того, и сейчас есть". Он весь задрожал и говорит: "Насчет чего?" Я говорю: "Дело нечисто". Он еще сильней затрясся и говорит: "Оно и было нечисто. Я на Это пошел из-за денег. Не выдавай меня!" Вот этими самыми словами он и выразился.

Наступило молчание, нарушаемое только падением углей сквозь решетку. Доносчик воспользовался паузой и утерся своей мокрой шапкой, размазав грязь по лицу и шее, что отнюдь его не украсило.

- Еще что? - спросил Лайтвуд.

- Это вы насчет чего, адвокат Лайтвуд?

- Насчет всего, что идет к делу.

- Ну, ей-богу, я вас не понимаю, хозяин, - сказал доносчик льстивым тоном, заискивая перед обоими, хотя с ним говорил только один.